Я тебя ненавижу
Шрифт:
Замечаю, как она теснее прижимает к себе руки, сжимая их в кулаки, словно от одних воспоминаний про Кирилла ей хотелось защититься. Кивает, не поднимая на меня головы, и я чувствую ее страх и беспомощность.
– Только тебе повезло больше, - искаженным от подступающих слез голосом говорит она, - со мной он успел довести дело до конца.
– Почему ты не обратилась в милицию? – глупый вопрос, знаю. Без Клима я бы сама не пошла туда.
Катя смотрит на меня затравленным взглядом, которого я раньше не замечала.
– Если мой папаша об этом узнает, убьет меня, а не его.
– Ты никому не рассказывала?
Она отрицательно качает головой, вытирая слезы как беззащитный ребенок, и я понимаю, как
Когда мы неловко отстранились, обе не могли смотреть друг на друга, правда Катя перед уходом все же буркнула, что это не мир, а мы не подруги, но с того дня наши отношения изменились навсегда.
С момента аварии прошло шесть месяцев, в течении которых я испытывала адские муки ради того, чтобы вновь встать в строй, но без полноценных тренировок было еще не ясно на что способно моё тело. И все же я не позволяла себе мыслей о том, что функциональность не вернется или будет ограничена. В плохие дни, когда боль одолевала, я сидела, сложив ноги по-восточному, представляя, как поднимаюсь на пьедестал, не видела травм, не видела препятствий, но отчетливо видела, как мне на шею надевают золотую медаль. И каждый раз, когда боль была нестерпимой, когда хотелось всё бросить, я визуализировала себе этот момент и ради него готова была пойти на всё.
Я должна стать Олимпийской чемпионкой, иного я просто не допускала. Внутренняя сила и энергия, зажигая меня изнутри, давали ресурсы работать больше и лучше других. Тот, кто хотя бы раз вкусил победу, знает, что этот наркотик самый тяжелый, вызывающий привыкание с первого раза и порой со смертельным исходом. Тренировки до потери пульса, до изнеможения, до обезвоживания, до крови на ладонях были достойной платой в обмен на золото.
Клим сам вызвался меня отвезти на решающий осмотр к моему хирургу в Москву. Бабушка очень серьезно отнеслась к поездке, настояв на том, чтобы на мне было одно из платьев, которые дарила Лада. Когда сестра встала на ноги в Штатах, она постоянно направляла мне посылки с модной одеждой, отлично зная, что меня третировали за гардероб. Мой внешний вид волновал сестру куда больше, чем меня саму. Ну подумаешь, одним поводом больше, одним поводом меньше. Но каждая присланная ею вещь была подобрана с такой любовью, что выбора у меня не оставалось, правда, чем старше я становилась, тем больше откровенных нарядов прибавлялось в посылках. Естественно, они оставались нетронутыми висеть в шкафу, так как повода, да и времени их надевать у меня не было.
Если бы бабушка не завела волынку на тему: «ты девушка, ты должна носить платья», я, как обычно, натягивала сейчас джинсы и кофту, но теперь стояла перед полками с одеждой, размышляя, что же выбрать.
На дворе стоял декабрь, тот период, когда снег еще не выпал, а сухой и морозный воздух жалил кожу, и все же, почему-то у меня всегда в это время было ощущение грядущего праздника.
Я вышла к Климу в очень коротком платье, открывающем мои стройные спортивные ноги, что еще больше было подчеркнуто ботинками на каблуке, с короткой курточкой, не прикрывающей поясницу. Чувствовала при этом себя ужасно некомфортно, ощущая еще более обнаженной, чем в леотарде, потому что последний не нес посыл подчеркнуть мою сексуальность, с которой я не научилась справляться, в отличие от подаренных сестрой вещей, кричащих о моей женственности. В таком виде он меня еще не видел, и я рада была наблюдать как из его рта выпала сигарета, стоило мне оказаться на пороге дома.
Этого дня я ждала и боялась одновременно, не только потому что ответ может меня не порадовать, но и потому что, если заключение будет положительное, то времени на встречи с Климом почти не останется. И честно говоря, слово «почти» здесь лишнее. Поэтому я с ужасом пыталась представить, как моя личная жизнь может вписаться в спорт.
– Ты решила соблазнить врача? – спросил он, притягивая к себе, с ленивой улыбкой, зная для кого предназначен этот наряд.
– Он видел меня голой, вряд ли я его чем-то удивлю, - усмехнулась я, вспоминая предоперационную больничную робу, под которой не предполагалось наличие белья.
Брови парня тут же сошлись на переносице.
– Что?!
– Ты забыл тот больничный халат, что завязывается на спине, как в американских фильмах? На мне был такой же.
Мне казалось, это смешно, но Клима воспоминания об аварии совсем не веселили. И для меня самой было удивительно, что способна так спокойно говорить о дне, когда получила травму.
Клим был напряженным, с момента, как мы выехали из города и стало очевидно, что его что-то гложет. Не выдержала, спросила, что с ним.
Он долго молчал, не открывая взгляда от дороги.
– Алён, так всегда будет?
– Ты о чем? – я откинула спинку сидения, и легла на бок, лицом к парню.
Порой по его лицу было невозможно понять эмоций, вроде и спокойный, но внутри будто ураган разворачивается, набирая силу. Но кто его будет винить, если его лишили секса?
– Мы видимся в лучшем случае раз в неделю, и в этот единственный раз все на что ты способна в моем присутствии – это бороться со сном, - он покосился на меня, когда я в очередной раз сладко зевнула, - не то чтобы я был в себе не уверен, но раньше у девушек вызывал иную реакцию.
При упоминании других девушек, тут же очнулась от подступающей дремоты, приподнялась и внимательно посмотрела на Клима.
Олеся была реальным воплощением отношения Самгина к противоположному полу, и каждый раз пересекаясь с ней в университете, я невольно вспоминала об их мимолетной связи, как обозначил её Клим. Олеся же, когда первый раз увидела, кто забирает меня с пар, вылила на меня ушат грязи, после которого хотелось бежать в душ. В её голове засела мысль будто я его отбила, хотя слышать подобное было нелепо, но оправдываться, рассказывая ей историю нашего знакомства, было бы еще глупее. Игнорировала Олесю как могла, хотя казалось, стоит ей меня увидеть, у нее выделялся яд как у змеи. Благо, остальным был совершенно безразличен этот конфликт.