Я тебя никогда
Шрифт:
Я никак не могла до конца осознать, что это всего никогда-никогда больше не будет…
Больше никогда мама не погладит меня по волосам и не скажет такие важные слова…
Мне придётся найти их внутри себя.
Что теперь у меня осталось, мам?
Чужие стены?
Чужой дом?
Чужая семья, где я лишняя всем?
Где я всем мешаю?
Где никому не нравлюсь?
Да кому я вообще нужна теперь в этой грёбаной жизни?
Роман Петрович обо мне заботится только в память о маме, сама по себе я ему тоже не нужна, ему абсолютно
Никому нет дела до меня.
Моя жизнь отныне интересует только одну меня.
Но… Равзе я могу не выдержать и не выжить?
Ради мамы, хотя бы.
Мне придётся быть бойцом, что не в моём характере.
Но мне предстоит сражаться за себя, противостоять этому миру и…
Матвею.
Вот последний меня конкретно пугал.
На что способен избалованный засранец, которому с детства всё доставалось слишком легко?
Он не знает ни любви, ни тоски, ни жалости.
Он ничего не умеет ценить.
Он не знает благодарности и человечности.
Он не понимает боли потери матери…
Он не понимает, что такое остаться одной в этом мире — одной против всех.
Он лишён сердца и милосердия.
И с этим человеком мне придётся жить целый год под одной крышей?
Ходить в один класс?
Терпеть его придирки?
— Мам… Ну как я выдержу это всё, а? — шептала я фотографии, зная, что она мне, конечно, никогда не ответит…
А мне просто больше не с кем поговорить.
12
На следующее утро нехотя спустилась вниз на завтрак.
Мне не очень хотелось идти туда и сидеть за общим столом с Тамарой и её сыном, да и вообще я там себя чувствовала, конечно, не в своей тарелке… Мало того, что все люди здесь были мне чужими да и не очень-то мне рады, так ещё и куча приборов на огромном столе меня пугали — я половиной пользоваться-то не умела, от этого ещё глупее себя ощущала…
Но я не хотела обижать хозяев дома, которые всё же приютили меня, и не перечила — сказано, трапезничать с ними, значит, сделаю это. Не убудет от меня… Привыкну со временем. Нам целый год жить в этом доме. Придётся притереться и идти на компромисс, если мы хотим существовать мирно и без эксцессов. Всё в наших же руках.
— Доброе утро, Ангелина, — вежливо поздоровалась со мной Тамара, которая самостоятельно накрывала на стол. — Тебе побольше кусочек или поменьше?
В доме была прислуга, хоть и немногочисленная — кухарка Ольга и приходящая раз в несколько дней Татьяна, которая убиралась в доме. Однако накрывать и убирать посуду за мужем и сыном, а теперь ещё и за мной, хотя я старалась всё своё отнести в кухню сама, Тамара любила сама. Вот в и этот раз она накладывала с подноса омлет, разрезанный на кусочки Ольгой. Тамара готовила и сама, умела это делать и иногда практиковала — наверное, ей было просто скучно порой, ведь на службу она не ходила. Она посвятила себе семье. Но сын давно вырос,
— Поменьше. Спасибо, — ответила я, понимая, что я, в общем-то, никакой сейчас не смогу съесть — аппетита нет, да и кусок в горло мне не лезет последние дни. Я нервничаю, никак не могу адаптироваться в новом доме — это всё сказывается, конечно.
— Кушай, тебе надо восстанавливаться… Ты такое пережила, — сказала мама Матвея и заботливо положила мне на тарелку средний кусочек омлета.
Она имела в виду смерть моей мамы, конечно…
Я отметила про себя, что Тамара — вовсе и неплохая, вроде бы, женщина.
Да, она не очень довольна появлением чужого ребёнка в их семье, и не до конца понимает отношения мужа и моей матери, но, естественно, догадывается, что могло за всем этим скрываться.
Тамара была уверена, что я — не нагуленный её мужем ребёнок. Для того, чтобы убедить её в этом мы сделали экспресс тест ДНК по просьбе Романа Петровича. Мне было не сложно, и я согласилась его сделать. К тому же, объективно я понимала, что и меня саму это защитит от лишних подозрений и возможных нападок со стороны жены моего опекуна. А ну как она решила бы, что я — незаконный ребёнок её мужа от другой женщины? Проблем в моей и без того не самой гладкой судьбе стало бы куда больше…
Так что Роман Петрович принял верное решением первым дело, как добился моего переезда сюда и опеки надо мной, сдать тест ДНК, который и выявил, что кровными родственниками с Романом мы не являемся, а значит, я никак не могла бы быть его дочерью. Думаю, что повлияло на то, что Тамара хотя бы внешне не выказывает негативного отношения ко мне и ничего не говорит мне по поводу проживания в доме — решений супруга, как я поняла, она не обсуждает и не осуждает.
— Матвей к нам не соизволит спуститься на завтрак? — спросил Роман Петрович, отпивая кофе из чашки.
— Он никогда так рано не спускается, если не надо ехать на учёбу, — ответила Тамара и тоже села за стол, выложив на тарелку омлет и для себя.
— А, дрыхнет ещё, шалопай…
— Пусть спит, Ром, — мягко улыбнулась Тамара. — Скоро уж первое сентября, намотается ещё… Кстати, Лина…
Я подняла голову и встретилась взглядом с Тамарой.
— Твою форму сегодня привезли. Надо бы померить… Если что-то не подошло — ещё есть время подогнать под твой размер. Она уже в твоей спальне в шкафу. После завтрака примерь её и покажись мне, хорошо?
— Хорошо, — кивнула я, снова с грустью подумав о том, как же мне не хотелось ездить в школу с Матвеем.
Но вслух, конечно, ничего снова не сказала.
В этом доме надо привыкать молчать — спокойнее проживешь…
13
После завтрака как мы и договорились с Тамарой я поднялась к себе наверх, чтобы примерить новую форму.
Зашла в комнату и тут же увидела, что мне подкинули сюрприз…
Маленькая, белая мышка сидела прямо на моём одеяле!