Я тебя придумала
Шрифт:
— А принц — он какой? — спросила Эллейн, закончив рассказ о своем детстве. Эдигор засмеялся.
— Что именно тебя интересует, Элли?
Девушка неожиданно остановилась, услышав это странное прозвище. Так её ещё никто не называл.
— Что случилось? — Эдигор с беспокойством посмотрел в зелёные глаза Эллейн, где плескалось смятение.
— Я… ты… мы… — она никак не могла собраться с мыслями. Юноша не перебивал её, просто смотрел и улыбался. Но от этой улыбки Эллейн почему-то совсем потерялась.
— Тебе не понравилось,
— Нет… понравилось… просто это не совсем… — она запнулась.
— Не совсем — что?
— Не совсем прилично…
Несколько секунд Эдигор молчал, переваривая эту фразу, а затем искренне расхохотался.
Эллейн смотрела на него, слегка надувшись, не понимая, что смешного она сказала.
— Слушай, — сказал юноша, отсмеявшись, — если милое сокращение Элли — это неприлично, то я — квашеная капуста!
— Ты не понял, — вздохнула девушка. — Просто я знаю тебя всего час, и ты уже так вольно сокращаешь моё имя.
— Элли, — Эдигор покачал головой, — иногда за день можно сблизиться больше, чем иные люди и за всю жизнь не сближаются. Но если тебе некомфортно, я могу звать тебя Эллейн.
— Нет-нет… Зови как хочешь…
С улыбкой посмотрев на смущённое лицо девушки, юноша сказал:
— Ты спросила насчёт принца… Так вот, Элли, он — обычный человек. Не красавец, но и не урод. Просто человек.
— Он тебе нравится? — уточнила девушка.
Эдигор задумался.
— Не знаю, — сказал он наконец. — Наверное, да. Понимаешь, я не думал об этом. Я просто делаю то, что должен. А нравится или не нравится… Это роскошь, которая мне недоступна, мысли, которых лучше не допускать. Есть два слова, лучше всего определяющие всё то, что составляет мою жизнь. Эти слова — «надо» и «должен». Ты понимаешь меня, Элли?
Эдигор повернулся к собеседнице и чуть не утонул в ласковой зелени её глаз.
— Не очень, — сказала она тихо. — Но ты ведь объяснишь мне ещё раз? Так, чтобы я поняла?
Эллейн подняла руку и прикоснулась кончиками пальцев к его плечу — выше не посмела. Эдигор поймал ладонь девушки и, осторожно сжав её, спросил:
— Зачем это тебе, Элли?
— Не знаю, — ответила она честно. — Просто мне кажется, что это важно. А ещё почему-то хочется узнать тебя. По-настоящему. И узнать… всё. Всё, что сможешь рассказать и объяснить.
Лицо Эллейн было очень близко, и Эдигор почувствовал лёгкий укол раскаяния за свой обман. Впрочем, этот разговор того стоил. Ведь если бы он представился именем принца, то не услышал бы от Эллейн подобных слов.
— Тогда я сделаю одну вещь, пока ты не разочаровалась во мне, — сказал Эдигор тихо и, взяв лицо девушки в ладони, крепко поцеловал её в губы.
Это был его первый настоящий поцелуй. Впрочем, и её тоже.
Чуть позже, когда они выходили из сада лорда Дросмейна, вокруг поместья сновало такое количество людей, что принц сразу
— Ваше высочество! А мы тут уже… Император так волновался! Где вы были, ваше высочество?!
«Ну, вот и всё», — с грустью подумал юноша, чувствуя, как напряглась рука Эллейн.
— По-моему, я не обязан перед тобой отчитываться, Крис, — сказал Эдигор, слегка прищурившись. — Где я был — это моё дело. Со мной всё в порядке, так и передай императору. Позвольте откланяться, леди.
Слегка кивнув ошеломлённой Эллейн — уже не более, чем того требовал этикет — Эдигор поспешил к себе в комнату.
Почему-то принцу было больно. Больно видеть обиду и разочарование в глазах девушки, которую он встретил — смешно подумать — всего пару часов назад.
А ведь Эдигор знал, что так и будет. Знал, но всё равно чего-то ждал. Возможно, что она поймёт… Но нет. Не поняла.
«Люк будет смеяться», — вздохнул принц, заходя в свою комнату. И усмехнулся, вспомнив друга. Только Люк был способен смеяться, сохраняя при этом в глазах такое горькое сожаление, что Эдигору от него выть хотелось.
За ужином принц старался не смотреть на Эллейн и её отца, уделяя внимание преимущественно тарелке и девушкам, сидящим рядом. Эти девушки были приторно-фальшивые, от них улыбка стыла на губах, расплывалась, как мороженое на солнце, и Эдигор гадал про себя, сколько же ещё продлится этот ужас, когда же они с отцом наконец уедут отсюда?
— Завтра, — вдруг сказал император, словно услышав мысленный вопль сына. — Мы уедем завтра, лорд Дросмейн.
Облегчённо вздохнув, Эдигор встал из-за стола и, извинившись, вышел на балкон. Он знал, что не пройдёт и пары минут, как сюда прошмыгнёт какая-нибудь девица, но сейчас ему было всё равно — хотя бы пара минут в одиночестве дорогого стоят.
Однако прошло меньше минуты. А потом Эдигор услышал позади себя чьё-то взволнованное дыхание и тихие слова:
— Ты… вы… ты… вы обманули меня!
Голос Эллейн дрожал. Принц улыбнулся и повернулся к девушке лицом. Она была бледна и явно старалась сохранить независимо-обиженный вид, но получалось не очень — слишком тряслись губы.
— В чём, леди? — спокойно спросил Эдигор.
— Вы не сказали своё настоящее имя!
— Почему же? Меня действительно зовут Эд.
— Вы… Я думала, вы телохранитель!
Принц устало прикрыл глаза.
— Что ты хочешь от меня, Элли? Да, я поступил дурно, но не жалею об этом. У меня так мало возможностей бывает поговорить с кем-то нормально, безо всяких этих «ваше высочество», «мой принц» и прочих сладостей, от которых болят зубы. Ты хочешь, чтобы я извинился? Хорошо — извиняюсь. Извиняюсь, но не жалею. Ни о чём. Все эти дни в поместье лорда Дросмейна — один нескончаемый кошмар, а ты была глотком свежего воздуха.