Я тебя придумала
Шрифт:
И взглянула на неё по-новому, внезапно приметив и презрительный изгиб губ, и искорку неприязни в зелёных глазах.
— Ну и? — женщина остановилась возле мирнарийца, сложив на груди изящные белые руки. Одета она была в тёплое платье малахитового оттенка с отороченным мехом воротником, которое ей удивительно шло. — И что ты меня дёрнул, Ибор? Сам не мог разобраться?
Вместо того чтобы ответить, мирнариец встал и, протянув руку, с какой-то звериной нежностью провёл ладонью по её щеке.
— Здравствуй, Эллейн.
Женщина
— Соскучился?
— Конечно. Тебя не было почти три дня.
— Ну так и я не у моря загорала. — Эллейн отвела руку Ибора и опять повернулась к нам с Рымом.
Тут я поняла, что впервые вижу сильного мага. Не в своём воображении, как раньше, и не Браша — он Эллейн и в подмётки не годился — а настоящего мага, из глаз и с кончиков пальцев которого лилась такая силища, что мне внезапно стало неуютно и холодно. Захотелось залезть под лавку, спрятаться от этих зелёных глаз, которые, казалось, вымораживали меня насквозь.
— Так-так, — произнесла она с насмешкой в мелодичном голосе, — что я вижу… Руна Заложника. Прекрасно придумано, мой дорогой орк.
— Ты не сможешь её снять, — сказал Рым, но его голос почему-то дрогнул.
Эллейн настолько хищно улыбнулась, что я чуть не отпрыгнула в сторону, но в последний момент постаралась взять себя в руки.
— Ты уверен в этом, мой дорогой орк?
Она подошла к Рыму вплотную. Он был выше на добрую голову, но почему-то всё равно рядом с ней казался каким-то маленьким и даже жалким.
Господи! Кто эта женщина?! И что она может с нами сделать?!
Эллейн подняла руку и дотронулась белыми, словно мёртвыми пальцами до подбородка Рыма.
— Запомни, орк: нет ничего невозможного. Это только вопрос фантазии и изобретательности, а ещё — веры в себя.
Рым не отрывал от Эллейн тяжёлого, немигающего взгляда. Мне казалось, что она приморозила его к полу — даже губы его еле шевелились, с трудом проговаривая слова:
— На Линн не действует магия.
Она чуть наклонила голову.
— А кто тебе сказал, что я собираюсь воздействовать магией на твою драгоценную Линн?
В тот момент, когда глаза Эллейн засветились страшноватым зелёным светом, я захлебнулась собственным криком. И бросилась вперёд, не зная, что именно хочу сделать, но зная, что непременно должна помешать…
Вот только я не успела. Как и всегда… Я не успела…
Руна на лбу Рыма засветилась таким же зелёным светом, как и глаза Эллейн, а потом я почувствовала, как что-то жжётся у меня над бровями. В тот же миг руна Рыма поменяла очертания, став совсем другой. А спустя мгновение в руке Эллейн появился сгусток серебристого дыма, ставшего острым кинжалом, который она резко воткнула орку в грудь, недалеко от сердца.
Рым падал медленно, будто время стало вязким и тягучим. Кричала ли я? Не знаю. Я не слышала ничего, ни единого звука. Бросившись вперёд, я упала на колени рядом с ним, схватилась за рукоять клинка, но он уже растаял под
— Вот видишь, как просто.
— Ты же знаешь, любимая, у меня плохо с рунной магией. Я бы не смог снять руну.
— А я её и не снимала, просто поменяла местами. Орк стал Заложником, и я смогла спокойно убить его.
— Хм. Действительно, очень просто.
— Учись, пока я жива.
— Думаю, у меня хватит времени.
Голоса доносились будто издалека. Я с остановившимся сердцем наблюдала, как кровь льётся из груди моего орка, пачкая ладони, которые я зачем-то лихорадочно прижимала к ране. Надеялась вылечить? Глупо. Я ведь не маг, и даже не врач.
Когда я наконец подняла глаза, Эллейн и Ибор страстно целовались. Меня даже не затошнило. Всё моё существо в тот момент было занято совсем другим чувством.
Впервые за последние десять лет я поняла, что ненавижу.
— Будь ты проклята, — прошептала я, глядя на Эллейн. Она услышала, оторвалась от своего любовника и повернулась ко мне, как-то странно улыбаясь.
— Ты опоздала, девочка. Я давно проклята.
Я не отреагировала, когда она подошла ко мне, рывком подняла на ноги и, чиркнув ещё одним появившимся прямо из воздуха кинжалом мне по груди, наполнила стеклянную пробирку моей кровью.
— Держи, Ибор, — женщина протянула её мирнарийцу. — Только не переусердствуй с девчонкой на алтаре, а то я буду ревновать.
— Ну что ты, — Ибор подмигнул и спрятал пробирку в карман рубашки. — Если бы не её сила, разве я посмотрел бы на такую несуразицу?
Эллейн в тот миг разжала руки, и я упала прямо на Рыма.
— А кто тебя знает? Вдруг тебе нравятся подобные лохматые курицы.
— Ну что ты…
Голоса стихли, дверь с лязгом закрылась, и я осталась одна.
Повернув голову, я посмотрела в каре-зелёные глаза Рыма, где постепенно догорала жизнь, и вздохнула.
Неужели это всё?..
За пределами повествования
Здравствуй, Интамар.
У меня печальные вести. Вчера вечером твоя сестра Лемена умерла. Робиар вызвал меня в Эйм, поскольку обстоятельства смерти жены показались ему подозрительными. Сам Повелитель почти весь день отсутствовал, пытаясь наладить по твоей просьбе отношения со светлыми эльфами (о его успехах я расскажу при личной встрече). Вернувшись поздно вечером, Робиар обнаружил уже почти остывшее тело Лемены. Она лежала в спальне на кровати, одетая в ночную рубашку, со спокойным лицом. На столике я нашёл кружку с недопитым тонизирующим чаем для беременных, который я сам прописывал Лемене несколько месяцев назад. В чай кто-то добавил крепкую настойку болотной голубики. Если бы даже я оказался рядом, то всё, что смог бы сделать — это замедлить отравление.