Я тебя проучу
Шрифт:
— Миронова Маргарита Андреевна, — произносит, ни на секунду не опустив глаз в кадровое содержимое. — Двадцать девять лет. Разведена. Есть дочь. Миронова Александра…
Пауза, которой он расковыривает затянувшуюся рану, меня убивает.
— …Платоновна, — договаривает Богатырев, отодвигая раскрытую папку. — Здесь и копия свидетельства о рождении есть. Отчество ребенку дано со слов матери. Графа «Отец» пустует.
— Я просто не хотела, чтобы у нее было что-то общее с Деном, — отвечаю не слишком
— Ей шесть лет, Рита. И у нее выдающиеся темно-зеленые глаза. Волнистые русые волосы. Густые брови.
Каждое его слово, каждый звук заколачивает очередной гвоздь в крышку моего гроба. Отпираться бессмысленно: Саша — копия своего отца. Порой мне кажется, она и характером в него, как бы я ни старалась сделать из нее веселую, беззаботную принцессу.
Теперь Богатырев смотрит на меня так, словно я ему должна не ночь, а целую жизнь. Как на лютого врага. И от ужаса у меня леденеют пальцы.
Одинокий волк, годами закалявшийся перегрызать глотки. И я — бедная овечка, наивно решившая, что имеет право на капельку счастья. Это неравная схватка. Я безнадежно обречена на поражение.
— Она моя, — проговаривает Богатырев слова, которые несколько лет назад я восприняла бы как благословение свыше.
— Нет! — рявкаю зло. — Она моя. И только моя. Тебя не было рядом, когда мы в тебе нуждались. Больше не нуждаемся.
Надменным, просчитывающим сто шагов вперед взглядом пройдясь по мне, он разводит полы пиджака, сует руки в карманы брюк и чуть склоняет голову, любуясь моим живым трепетом перед ним.
— Ты могла сообщить мне о беременности.
— Ты исчез! Мне некогда было тебя искать!
— Хочешь сказать, ты не заглядывала в соцсети? Не мониторила пополнение свежих постов в моей инсте?
Мониторила. И не один год. Но там ничего не менялось. Все та же одна подписчица, одна подписка и ровно тысяча восемьдесят два поста. Никакого обновления. Когда мне надоело пялиться на замершие цифры, я просто перестала на что-то надеяться.
— Было достаточно написать мне одно короткое сообщение, — шипит он, заиграв желваками на лице. — Но ты все решила за меня. Ты лишила меня права стать отцом.
— Отцом? — горько усмехаюсь я. — Ты пользовался мной, как вещью. Думаешь, после пережитого унижения я горела желанием подарить своему ребенку такого отца? Я не стану лицемерить, Платон. Я ждала тебя. День за нем. Неделю за неделей. Месяц за месяцем. Больше двух лет. Весь свой декретный отпуск я посвящала себя двум людям — моей дочери и тебе. А ты не пришел. Не постучался в дверь. Не позвонил. Не дал о себе знать. По-твоему, я должна была посыпать голову пеплом и хранить тебе верность? Да кто ты такой?! Ты вытер об меня ноги и сбежал!
Мои слова для него не менее агрессивный яд, чем его — для меня. Взгляд становится
В какой-то момент сорвавшись, ранее сдержанный Богатырев, кидается на меня, толкает к стене и, блокировав мои телодвижения, заглядывает мне в лицо, шумно втягивая воздух сквозь стиснутые зубы.
Больно приложившись лопатками, морщусь и зажмуриваюсь. Ничего он мне не сделает. Я больше не безымянная мышь.
— Ты когда-нибудь допускала мысль, что я ушел, защищая тебя от чего-то?! — рычит мне в лицо, ногтями скребя по стене с обеих сторон от моей головы. — Или ты всегда только себя жалела?
— Да, вот такая я эгоистка, Платон! — фыркаю, снизу вверх посмотрев в его мрачные глаза. — Ни разу не посочувствовала несчастному члену в твоих штанах. У меня были другие заботы. Например, как оградить свою дочь от той грязи, в которой сама выкупалась! — Замечаю, как по его лицу ползут тени. — А-а-а… Что? Неприятна мысль, что какой-то ублюдок может выкупить твою дочь за карточный долг? На куски рвет, да?
— Может, ты начнешь с того, что сама вышла замуж за мудака? Что ж тебя, приличную девочку, понесло-то так? Запала на распиздяя, а виноват я? — Он так близок ко мне, что его дыхание опаливает мою щеку, будоражит яркие воспоминания, когда я грелась под этим теплом, искала в нем защиту и какой-то покой. — Я, Рита, предателей не прощаю. И тебя за подставу проучу. — Хватает меня за запястье, задирает руку и указывает на кольцо. — Ты вроде без этой побрякушки в комнату отдыха трахаться убегала.
Во мне взрывается настоящая бомба.
— Не смей! Слышишь?! — предупреждаю его. — Не смей трогать Ярослава!
Легкая, едва уловимая улыбка касается уголка его губ, и он разжимает мою руку. Делает медленный шаг назад, подарив мне глоток свежего воздуха. Поправляет свой пиджак и с таящейся в своих мыслях опасностью угрожает:
— Будет так, как я захочу. Я получу все, на что имею право: твое тело, своего ребенка и тотальный контроль над всеми, кто тебя окружает. Ты пробудила во мне зверя, Рита. Теперь корми его.
Глава 2
Неясный шум и только. Вот чем после разговора с Богатыревым кажутся мне звуки гудящего офиса. Я чувствую на себе озадаченные взгляды подчиненных. Видимо, вид у меня, будто огребла от начальства в первый же день на новой должности.
Кое-как собрав себя в наспех слепленную из осколков фигуру, прохожу вдоль кабинок и сразу в кабинет, на двери которого все еще висит табличка с именем Афанасьевича. Сам старик собирает вещи в коробку, но удосуживается наградить меня раздражительным взглядом.