Я тебя заберу
Шрифт:
Дико хочется сказать: «Не надо. Мне не интересно!», но не успеваю. Галина Михайловна слишком настойчива, а Шаталов на фотографии слишком хорош.
Его не портит ни сердитый взгляд, ни рубашка, застегнутая на все пуговицы и прячущая мускулистое тело. Ни женщина рядом.
– А это жена! – подсказывает Галина Михайловна.
– И давно они в браке? – Сама не знаю, какой черт тянет за язык.
Анастасия Шаталова – моя пациентка. Рано или поздно все узнают, кто она. А заодно – выведают и перескажут подноготную мужа.
– Два
Галина Михайловна листает дальше. Показывает еще одно фото Марка, только уже с другой женщиной и более молодого. Моложе, чем я его запомнила.
– А это первая жена. Тоже красотка. Они были в браке пять лет, потом расстались.
– Красивая…
Взгляд останавливается на знакомом женском лице с грустными глазами. Еще один персонаж моих ночных кошмаров. Думала, смогу ее забыть. А нет – помню.
– В газетах писали, что они долгое время были партнерами. Даже после развода. Представляешь? А девять лет назад Шаталов отдал ей весь бизнес. Переписал на ее имя контрольный пакет акций.
– Девять лет? – Я хватаю со стола свой стакан и жадно пью воду. Всю, до последней капли.
– Что-то там у него случилось. Темное. – Галина Михайловна пожимает плечами. Редкий случай, когда наша главная сплетница не смогла нарыть нужную информацию. – Но компания, которой он занимается сейчас, – это фирма покойного отца. За последние годы Шаталов умудрился поднять ее с колен и вывести на республиканский уровень. Пишут, что пахал без выходных и проходных.
– Что ж этому… передовику производства без нашей клиники не жилось? – Закрываю глаза и делаю пару медленных вдохов.
Ничего особенного не произошло. Прошлое – в прошлом. Настоящее – в настоящем. Однако эта непрошеная экскурсия по жизни Шаталова действует на меня слишком сильно. Словно очередная проверка: болит или не болит.
К сожалению, в отличие от прошлых тестов, сейчас я проваливаю сдачу.
– Да кто ж их, богачей, знает?! – Галина Михайловна заканчивает, наконец, пытку фотографиями и возвращается к своему остывшему капучино.
– Никто. – Я поднимаюсь с места.
Кофе уже не хочется. Воды тоже. Желание отсидеться в кабинете до начала приема становится настолько сильным, что сразу же иду к двери.
Ноги сами несут вперед, даже каблуки не мешают. Но стоит распахнуть дверь, и я на полной скорости врезаюсь в чью-то грудь. Твердую как из стали. Легкие тут же заполняются ароматом мужского парфюма. Слишком редкого, чтобы его можно было спутать.
– А это Елизавета Ивановна, – доносится откуда-то сбоку скрипучий голос Аркадия Петровича Савойского, заведующего отделением ЭКО. – Кажется, именно с нее вы хотели начать общее знакомство.
Аркадий Петрович умалчивает о жене Шаталова. Хотя бы перед персоналом соблюдает видимость врачебной тайны. Только мне сейчас на это наплевать.
Будто имеет полное право, Марк скользит горячей ладонью по моей спине. И возбуждается так быстро, что во рту пересыхает.
– Я планировал
И пока остальные работники клиники спешно поднимают с пола свои челюсти, резко разворачивает мое безвольное тельце в сторону коридора.
Глава 6. Азы субординации
В каждом мужчине скрыты голодный тигр, похотливый орангутан и упрямый осел.
Наглость некоторых мужчин сбивает с ног. Наглость этого мужчины сбивает с ног в буквальном смысле.
Чуть не падаю, когда цепляюсь каблуком за небольшой порожек в коридоре. Чуть не ору, когда Шаталов припечатывает меня к своему боку и почти несет.
– Только пискни! – рычит он.
А я в шоке пытаюсь вспомнить, переходили ли мы на «ты» в новой жизни.
Вчера в машине? Кажется, нет! В ресторане? При Кравцове вряд ли.
– Я сейчас не то что пискну, я взвою!
Пытаюсь отбиться от такой помощи. Луплю острым локтем в область ребер, целюсь коленом в бедро. Стараюсь изо всех сил. Но проще сдвинуть гору.
– Обязательно взвоешь! Я тебе обещаю! – Шаталов вносит меня в мой кабинет и захлопывает дверь.
– Что вы себе позволяете? – Отпрыгиваю от него, как мышь от бешеного кота.
Свидетелей здесь нет, можно больше не изображать из себя беспомощную дуру.
– Мы вчера не договорили.
Шаталов настигает меня в три широких шага и прижимает торсом к стене. Той самой, на которой висит целый иконостас дипломов и сертификатов.
Стена гордости… до этого момента. А сейчас стена позора.
– Ах да, точно… – Тело реагирует сильнее, чем мозг. Колени слабнут, по позвонкам катится волна жара. – Кажется, мы говорили о семейных ценностях.
Не знаю, каким чудом я сохраняю мозг в сознании. Но не успеваю договорить, Шаталов с особой одержимостью спешит решить и эту проблему.
– Ты всегда такая острая на язычок?
Он под попу подкидывает меня вверх и как по бугристой горке спускает вниз. Заставляет коснуться всех его выпуклостей. И железного пресса. Идеального, с полным набором кубиков. И бедер. И члена. Налитого. Крупного. По ощущениям, гораздо большего, чем у Кравцова. По памяти тоже.
– А вы со всеми работниками планируете знакомиться на ощупь? – Глушу стон, когда мужские ладони принимаются за мой зад.
Мнут его! Настойчиво. Жестко. Смещаясь с каждой секундой все ниже. Туда, где все уже горит и плавится.
– Лишь с самыми вредными! – Марк со свистом выпускает воздух сквозь зубы. И, будто надеясь облегчить боль, вжимается пахом в мой живот.
Никакой субординации! Даже ни намека на нее.
Наверное, нужно заорать или позвать кого-нибудь на помощь. Такими темпами через пару минут я буду на столе с раздвинутыми ногами. А еще через несколько мгновений – закричу от кайфа.