Я тебя заколебаю!

Созонова Юлия Валерьевна

В компании любопытных коллег, оказавшихся как нельзя вовремя на работе.

– Сколько пальцев видите? – фельдешр, суровая тётка средних лет, помахала передо мною пальцами. Попутно ощупывая мою голову.

– Два? – я неуверенно протянула, моргнув и потерев переносицу. И уже куда более уверенно ответила. – Да, два.

– Кружит? Тошнит?

– Немного… - я сглотнула очередной горький ком и вцепилась в руку Веника, дёрнувшегося куда-то в сторону.

– Нужно съездить в больницу, сделать снимок. На всякий случай, - фельдшер поджала

тонкие губы, делая пометки в своих бумагах. – А так, особо тяжёлых травм я не вижу… Легко отделались, дамочка. Ещё пострадавшие есть?

А этот вопрос уже был адресован стоящему рядом Араньеву. Тот сжал мои ладони, мягко поглаживая подушечкой большого пальца моё запястье. И отрицательно помотал головой, обнимая меня за плечи:

– Нет. Спасибо. В больницу мы сами съездим… Если можно.

– Как хотите, - фельдшер пожала плечами и закрыла свой чемоданчик, тут же отправившись на выход. А я, наконец-то, получила возможность облегчённо перевести дух и снова прижаться щекой к твёрдому плечу своего мужчины.

– Вень, а Вень… - я смущённо хмыкнула и ляпнула до того, как успела сообразить, что и когда спрашиваю. – А почему ты брюнет?

– В смысле? – недоуменно моргнул Араньев и снова заглянул мне в лицо. – Ты точно в порядке? Может, стоило уехать на скорой?

– Араньев, не тупи, - вздохнув, я хрипло хохотнула, морщась от нового приступа боли. – Эльза показывала мне фотки. Там ты блондин. А сейчас брюнет. Вот я и спрашиваю, почему?

Веня помолчал с минуту. Потом вздохнул и взъерошил волосы на затылке, с тихим смешком поинтересовавшись:

– Серьёзно? Тебя это именно сейчас интересует?

– Ага.

– Ладно, - меня укутали в толстовку и снова сжали в крепких объятиях. После чего наклонились ниже и громким шёпотом поделились. – У меня очень деятельный племянник. А когда он встречается со своим закадычным другом, то это мини-апокалипсис. От чьего возмездия уйти шансов нет, ни-ка-ких.

– И-и-и? – я заинтересованно подняла голову.

– Ну что и? Шампунь они мне сварганили. Особый. С тоником что ли или с краской… В общем, уснул блондином, проснулся…

Я хихикнула. Раз, другой, третий. И тихо засмеялась, обнимая Араньева за талию и чувствуя себя (наконец-то!) спокойно, в безопасности. И наслаждаясь этим ощущением на всю катушку.

– Вот тебе смешно, а я чуть инфаркт не заработал, - обиженно протянул Веня. И хмыкнул, добавив. – Когда утром себя в зеркале увидел. А уж сколько интересного я о себе узнал от Харон…

– Могу себе представить, - со смешком фыркнула я, качнув головой. И тут же тихо ойкнула от яркой вспышки боли.

Обеспокоенно на меня посмотрев, Араньев вздохнул и разжал объятия. Наклонился, опершись ладонями на старую парту, куда меня усадил. Их притащили в фойе первого этажа на время ремонта. И проникновенно проговорил:

– Знаешь, Ксюшушонок… От того, чтобы тебя выпороть, меня удерживает только твоё состояние. Но я запомню. И буду напоминать об этом идиотском поступке каждый

раз, когда тебе в голову придёт очередная гениальная идея спасти всех и вся ценною собственной жизни. И даже не думай, что теперь ты сможешь…

– Я тоже тебя люблю, - со смешком заметила я. И смущённо опустила голову, сама испугавшись собственных слов. Нет, не того, что за ними стояло, а того, как легко и непринуждённо сорвались они с языка.

И чуть не свалилась в парты от злого, едкого комментария, раздавшегося откуда-то со стороны:

– И что? Хочешь сказать, Шолохова, что ты променяла меня на этого… Мента?

– Ведь знал же, что мне чего-то не хватает, - с весёлым смешком заметил Араньев, выпрямившись во весь свой рост. Подмигнув мне, он резко развернулся и без лишних слов просто и не затейливо...

Врезал по лицу стоящему рядом с нами Трубину. Да так, что трудовик покачнулся и рухнул задницей на пол в фойе, уставившись на Вениамина обиженным взглядом. А Веня потёр костяшки на пальцах и невозмутимо поинтересовался:

– Ещё желающие поговорить о чужой личной жизни есть? Нет? Тогда, будьте так любезны, ответьте на пару вопросов моих коллег относительно Медковой Инессы Борисовны. А мы с Ксенией Игоревной пока в больницу съездим, травмы зафиксируем… Вы же не против, Ксения Игоревна?

И снова этот хитрый взгляд, такой знакомый мне ещё по нашему чисто соседскому противостоянию. Под ним я забывала и про чёртову Улитку и про собственное любопытство, кусавшее меня изнутри и требовавшее устроить допрос с пристрастием этому самому «менту» прямо здесь и сейчас.

Я даже про обиженно сопевшего Дениса забыла, увлёкшись этой игрой в гляделки. И чисто машинально кивнула, соглашаясь:

– Не против, господин Араньев. Совсем не против.

Впрочем, а что ещё я могла сказать? Когда на тебя так смотрят, когда тебя только что спасли, как сказочную принцессу, когда тебя так беззастенчиво и нагло любят…

Я ещё не настолько головой ударилась, чтобы сопротивляться этому. А всё, что мне надо, я и так узнаю. Пусть не сейчас, пусть чуть позже, но обязательно узнаю.

В конце концов, теперь Араньев от меня сам никуда не денется!

Эпилог

Месяц спустя…

– Где-то я это уже видел, - задумчиво протянул Александр Юриевич Рзаев, бравый сотрудник районного отделения полиции. Поглядев на лежащий перед ним протокол задержания, он вздохнул и поднял взгляд, уставившись на этих самых…

Задержанных, вот.

На стульях для посетителей расположилась очень уж колоритная парочка. Гражданка Шолохова Ксения Игоревна в коротком, светлом платье, нервно сжимала в руках потрёпанный букет из облезлый, местами изрядно помятых ромашек, с корнем выдранных с ближайшей клумбы, не иначе. Опустив голову, она упрямо разглядывала носки заляпанных грязью туфель. А гражданин Араньев Вениамин Александрович счастливо улыбался во все тридцать два зуба и ни капли не стеснялся разбитого носа и наливающегося на скуле синяка.