Я то, чем ты меня видишь I
Шрифт:
Вначале он опасался, что у найденной им девушки болотная лихорадка, которая, несомненно, убила бы это хрупкое создание. Но осмотрев её он не нашёл у неё признаков этой тяжёлой болезни. По всей видимости, из-за удара по голове она и лишилась чувств, но серьёзных травм не получила. Тогда ночь, противная погода, пронизывающий ветер, мерзкие болотные испарения, холод едва не сгубили её. Не успей он вовремя отыскать её, так та бы непременно замёрзла бы насмерть. Она тяжело переносила болезнь, несколько дней пролежала в бреду и только сегодня пришла в чувства. И кроме того её положение, ведь осмотрев её, доктор знал, что она ждёт ребёнка. Это ещё лишний раз указывало на то, что она должно быть замужем и человек на портрете её муж.
Хорош у неё муж,
В ужасе от своей страшной догадки, доктор стал искать в своём кошельке среди всех прочих монет, монету нильсградской чеканки. Найдя золотой, он положил его рядом с открытым медальоном. Как ни грубо было изображение на деньгах, и как ни прекрасно на портрете, сходство было на лицо. Да и, кроме того, ему ведь и самому пару раз приходилось издали видеть принца Флюгерио, чтобы теперь понять и осознать, что на портрете изображён не кто иной, как правитель Нильсграда.
Это открытие было отвратительным. До чего же подло обманули несчастную девушку, но всё выходило слишком правдоподобно, такие авантюры были вполне в духе их высочества. Кажется, что-то подобное он уже слышал о владыке Нильсграда. Пусть эта девушка оказалась слишком благородной и слишком непорочной. И потому Флюгерио решил действовать хитрее обычного. Он назвался ей вымышленным именем, талантливо разыграл перед ней искреннего и благородного возлюбленного. Но на этот раз он наткнулся на настоящую твердыню, так чиста и невинна была она. Что же венценосный принц не отступился. Он нашёл священника, или вернее актёра, сыгравшего священника, и тот обвенчал их. Она считала его своим мужем. Терпеливо, ждала его прихода, думая, что он от неё уходит на службу, чтобы заработать денег и оплатить их маленький съёмный домик, который отныне для неё был всем миром, которым правил он, он один. И он действительно правил её миром, но не так как она думала. В его городе, в его стране ему было подвластно всё. И её жизнь он взял не для того, чтобы осветить любовью, а чтобы сломать, как тысячи других, ему не впервые. Её нежность и верность скоро перестали развлекать венценосного принца, но, то, что игра затянулась, он осознал в тот день, когда со слезами в горящих глазах и с улыбкой счастья на устах она сообщила «своему мужу» о том, что ждёт ребёнка.
Быть может она и не узнала кто он на самом деле. Флюгерио, не испытав ни капли сострадания, приказал вывести её бесчувственную и бросить в лесу на верную смерть. Вот каким был Принц Флюгерио Нильсградский, Правитель Края Серединных Равнин.
Но быть может, быть может, всё было иначе. Это сходство, безумное сходство, но мало ли на свете совпадений, мало ли похожих друг на друга людей. Девушка эта, богатая путешественница, о том, что она богата, свидетельствовало роскошное платье из голубого шёлка, в котором она была, когда доктор нашёл её. Так вот, она богатая путешественница, на неё напали разбойники, мало ли их здесь в горах и в лесу. А её муж?! Быть может, он был с ней и убит? Но ей если нет?! Тогда, должно быть он ищет её!
Да, как бы хотелось доктору поверить в это, но нет, когда на рассвете он встретил всадников, что ехали от того места, где он нашёл эту больную девушку, он смог опознать одного из них. Это был главный военачальник Нурмии, Эвриг Атоленский, кому же ещё могли бы поручить подобное грязное дело?!
Глава 5. Письмо к Великому Инквизитору.
Ярко-алые язычки пламени плясали в камине, бликами отражаясь в приглушённо-тёмных тонах кабинета нильсградской резиденции Великого Инквизитора. Был уже поздний вечер, когда Владыка Йольска, покончив со своими делами в замке принца в столице, смог вернуться в свои покои. Но, благо, он послал письмо оповещающая о своём прибытии, а потому прислуга успела подготовить
Войдя в свой кабинет, Арзель небрежным жестом бросил на письменный стол перчатки и шляпу-треуголку. Тёмно-бордовую мантию он повесил на спинку кресла, оставшись в зауженном чёрном костюме, пошитом рубинами по выточкам. Вдруг его взгляд упал на конверт, что лежал посреди письменного стола. Одного беглого взора на сургучную печать с гербом, одного запаха духов, которыми была надушена бумага, ему было достаточно, чтобы знать от кого оно. От письма исходил терпкий и роскошный аромат, кажется, это были бергамот и шафран, и ещё что-то более изящное, что-то изощрённое, быть может, левзея. О, да, так пахнет хитросплетённая интрига, это были её духи!
– Господин, в столовой всё готово, прикажете подать Вам ужин, – управляющий вошёл, не смея поднять на него глаз.
– Я буду ужинать в кабинете. – Циничная улыбка застыла на его губах, а зелёные глаза с дьявольским, демоническим блеском прожигали конверт.
Расторопные вышколенные лакеи быстро перенесли его ужин. Ни один из них не хотел поднимать глаз на своего хозяина, тихо накрыв на стол, прислуга удалилась.
Оставшись наедине с собой, первый министр, не стал сразу дрожащими от нетерпения руками распечатывать конверт. Он со своей неповторимой и непередаваемой словами ухмылкой принялся за еду, и, кажется, совершенно не спешил быстрее кончить с ужином. Он спокойно и изящно орудовал столовыми приборами и тщательно пережёвывал куски пищи. Покончив с трапезой, он налил себе бокал красного терпкого вина и поставил его рядом с собой. Как будто только что, вспомнив о письме, Правитель Края Северо-Восточных Холмов резким движением разорвал конверт.
« Арзель, – начиналось письмо, – всё это время, все эти долгие годы, что мы были с тобой в соре, я ничего не желала так сильно, как видеть в твоём лице, Арзель, доброго соседа. Искренне говоря, я даже теперь не могу вспомнить, из-за чего мы с тобой поссорились, Арзель, должно быть из-за какого-нибудь пустяка…»
« Недурно, Юстция, золотые рудники ты называешь пустяком. А не отослать ли мне это письмо теперь тебе назад, моя любезная соседка? А лучше покажу его Миере, уверен, она найдёт там нечто интересное для себя», – подумал Правитель Йольска, но всё же продолжил чтение письма.
« Но как бы там не было, причину нашей временной размолвки, я вижу не в тебе и не во мне, Арзель. Я всегда уважала, тебя Арзель, видя в тебе рассудительного и надёжного правителя, который мог бы властвовать большим, чем сейчас, если бы только захотел. Но разве мы так слепы, Арзель! Ведь теперь я так хорошо понимаю, что истинная причина нашего раздора в тех, кто преднамеренно ссорил нас и оговаривал друг перед другом. Оттилия, Зинфирд, Ингрид и Эвриг, да они лишь ничтожные, мелкие пройдохи, которые, я уверена, жаждут лишь одной наживы от наших ссор. Как прислуга, смотрят они на господский стол, в надежде, что им перепадёт непотребный кусок. Фи, какая грязь, какая мерзость! Но ведь есть ещё Миера и Флюгерио. О, эти не так просты. Их безразличие лишь маска, они оба слишком хорошо знают, как просто управлять разрозненными частицами. Вот кто по-настоящему извлёк выгоду из нашей размолвки. И не пора положить этому конец, Арзель?!
Крепкий союз будет лучшим для нас оружием в предстоящей войне. Мне больно смотреть, Арзель, на то, что ты до сих пор играешь роль второй скрипки при дворе Их Высочества. Ты вынужден терпеть всяческие унижения и притеснения от нашего легкомысленного и надменного принца. А всё лишь потому, что за ним стоит его тайная советница. О, да, Миеру нам не сломить, но, быть может, она бы вняла нашим убеждениям и приструнила бы несносного Флюгерио. А коли нет, так мы все знаем, что она оскорбиться и вернётся в Край Южных Озёр. Но ведь это лишь нам на руку. Пусть она дуется на нас в своих владениях, пусть обижается, сколько ей угодно, принц останется один. Его несносный и безудержный нрав заставил возненавидеть его всех вокруг. Все остальные примут нашу сторону, и он будет свергнут.