Я тоже тебя люблю
Шрифт:
Просто он беден и горд, вот и все, сказала она себе, выкраивая последнюю деталь рубашки. У него нет средств на подарки и развлечения, и он слишком самолюбив, чтобы ухаживать за женщиной, не имея ни гроша в кармане.
Но вход на вечеринку у босса Дика бесплатный, подумала она через минуту. Тогда почему же Стив ее не приглашает? И тут же нашла этому объяснение: потому что хорошая рубашка стоит денег, а на вечеринки все одеваются нарядно, вот почему. А за эту рубашку не придется платить, и отказаться взять ее он не сможет — она просто взамен той, которую он испортил, когда колол
Довольная своей логикой, Моника разложила все, что понадобится для шитья, — иголку, нитки, ножницы. Еще приложит мастерство своих рук. А больше ничего и не требуется. С тех пор как Моника достаточно подросла, чтобы не ронять из рук иголки, шить ей приходилось постоянно. Фасон она сняла со старой рубашки Стива, которую осторожно распорола. По ней и выкроила новую. Единственно, что изменила, — добавила два дюйма в плечах, потому что старая рубаха была узковата, натягивалась на спине, когда Стив работал.
Вот только где взять пуговицы? Она хотела попросить Роджера купить их, но он приезжал на Луг всего раз в неделю. Потом подумала — как-то неудобно, чтобы он тратил время на покупку пуговиц для другого мужчины. Попробовала вырезать их из дерева, но то, что получилось, вышло слишком грубым для тонкой ткани. И тут вдруг нашла решение — оленьи рога! Превращение их в полезные вещи — дело нехитрое. Резьбой по кости и дереву Моника владела не хуже, чем изготовлением ножей из стекла.
Для получения пуговиц, кроме терпения, требовалось время и еще раз время. Такой проблемы у Моники не было. На Лугу она вернулась к медленному ритму древнего времени, когда терпение дается легко, потому что спешить абсолютно некуда. Ей нравилось смотреть, как костяшки постепенно обретали форму пуговиц. Нравилось бесконечно полировать каждую из них и думать об удовольствии, которое получат пальцы Стива, когда их коснутся.
Она сметала рубашку и начала шить. Когда наконец прервалась на ланч, то вспомнила, что поставила воду греться на солнце. Пощупала ее в большом ведре — нашла теплой. Принесла в хижину и вымылась с ловкостью человека, для которого мытье из ведра привычное дело. Затем надела блузку, приобретенную на базаре за полмира отсюда, и шорты, которые сделала по местному обычаю из старых джинсов, отрезав изношенные штанины. В августе на высокогорном лугу было более чем тепло. Моника наслаждалась возможностью походить с голыми ногами.
Она вышла из хижины, стараясь не смотреть в сторону крутой тропы. Если Стив и приедет, то только к вечеру. Иногда он приезжал всего на несколько минут. Спрашивал, не надо ли ей чего-нибудь привезти, хорошо ли она себя чувствует. Обычно Моника отвечала «нет», потом они немного болтали о Луге, травах и временах года. И смотрели друг на друга глазами, выдававшими чувства, о которых они помалкивали.
Глянув на свое отражение в оставшейся воде, Моника горько улыбнулась. За время жизни на Лугу, кожа покрылась золотистым загаром, приобрела интригующий оттенок, которого раньше не было. Изменился и рот. Губы стали как-то полнее, влажнее, словно готовились к поцелуям Стива. А он их не касался! По ночам она просыпалась от снов, из-за которых болезненно наливались груди, заставляя тело гореть
Моника расплела косы и, забрав ведро с остатками воды, вышла во двор помыть голову. Она наслаждалась обильной пеной и чистой водой, от которой волосы становились легкими, пышными, сверкающими. Девушка тщательно вытерла длинные пряди, затем аккуратно их расчесала. Потом, почувствовав себя разморенной, перетащила через изгородь на Луг постельную скатку, улеглась на нее ничком и рассыпала волосы веером для просушки. От легкого ветерка, теплого солнышка и монотонного гудения пчел, от всего умиротворяющего покоя Луга клонило ко сну. Не в силах бороться с ним, Моника крепко заснула…
Проскользнув за изгородь на Луг, Стив замер, завороженный увиденным. Он беззвучно выдохнул и в этот же миг понял, что ему надо немедленно повернуться, бежать к хижине, отвязывать Черта и мчаться на ранчо, не оглядываясь. Он знал, если сейчас подойдет и сядет рядом с Моникой, то уже не удержится и коснется ее. А если коснется, не остановится вообще. Он хотел ее так, что не доверял сам себе. Так скажи ей, кто ты!
Нет! Не хочу, чтобы это кончилось. Никогда еще ни с кем мне не было так хорошо. Если мы станем любовниками, мне придется открыться, а тогда все рухнет.
Так не трогай ее!
Но он уже стоял возле Моники на коленях, шелковые волосы скользили меж его пальцев, вытесняя все мысли из головы. Стив осторожно вынул гребень из расслабленной руки спящей девушки, дотронулся до серебристого водопада кудрей. Длинные легкие пряди, как живые, шевельнулись от прикосновений, обвились вокруг рук, приникли к пальцам. Он не выдержал и зарылся в волосы лицом.
Открыв глаза, Моника увидела сильные бедра Стива, обтянутые джинсами, и свои распущенные волосы, зажатые в его руках. И они были как цепь, которая привязывала ее к нему, а его — к ней. Она медленно повернула голову и поняла, что его лицо погружено в ее волосы. У нее перехватило горло.
Тут Стив поднял глаза, и Моника лишилась дыхания окончательно. Из-под его соболиных ресниц полыхнула страсть, сумятица чувств и желаний, отозвавшаяся в ней мягким взрывом. Моника посмотрела Стиву прямо в глаза и прочла в них ту самую правду, которую почувствовала в первую встречу. У нее не было никакой защиты от его первобытной страсти, никакой защиты от него самого.
— Я старался не разбудить тебя, — сказал Стив хрипло.
— Я не против.
— А надо бы. Ты слишком наивна, не должна подпускать меня к себе. Ты мне слишком доверяешь.
— Я ничего не могу с этим поделать, — с тихой решимостью сказала Моника. — Мне суждено стать твоей женщиной. Я поняла это в тот миг, когда обернулась и увидела тебя, сидящим словно древний воин на вороном коне.
Темные ресницы девушки опустились, заметная дрожь пробежала по ее телу.
— Нет, — пробормотал он. — Ты меня не знаешь.
— Я знаю, что ты человек жесткий и достаточно сильный, чтобы меня обидеть, но ты этого не сделаешь. Ты всегда внимателен ко мне, больше, чем многие мужчины к своим женам и дочерям. Я с тобой в безопасности в полном смысле этого слова. А еще я знаю, что ты умен, вспыльчив, весел и горд.