Я тоже виноват
Шрифт:
– Что вы хотите от меня, Анатолий Григорьевич?
– Только одного, вам надо подать заявление об уходе.
– Я могу разочаровать вас, Анатолий Григорьевич, ни в какое дело я не вляпался, мне даже не предъявлено обвинение и отпущен я не под подписку и даже не свидетелем.
– Это еще неизвестно. Мне сказали, что ваше дело еще могут пересмотреть. Тем более, что в нашем цеху у вас был соучастник, это мастер Мария Паршина, которая сейчас сидит в тюрьме и дает показания, весьма неприятные для вас.
– Это тоже вас сказал неизвестный
– Какое вам дело, кто сказал. Важен факт.
– Тогда я вам все отвечу. Никуда с этой должности я не уйду. А то что там несут про меня, собирайте в отдельную папочку, пригодиться.
– Дело ваше. Так и так, придется с вами расставаться. Я желал вам добра, по собственному желанию уйти лучше, чем получить в трудовой книжке надпись, что вас выгнали... Это скажется и на вашем дальнейшем трудоустройстве.
И тут в кабинет без стука врывается Миша.
– Юрий Андреевич, я сделал. Порошина вышла из пресс-формы...
– Пойдем посмотрим.
Порошина лежит на лотке, сверкая глянцевостью стенок. Главный конструктор щупает ее руками.
– Хорошо получилось, - говорит он.
– Как ты это сделал?
– спрашивает он Мишу.
– Я добавил одну вещь, но сейчас не скажу какую. Порошину надо на анализ. Может я что-нибудь нарушил из ее свойств, - отвечает наш технолог. Если все в порядке, сразу сообщу свой секрет.
– Сейчас все сделаем. Ребята повезут ее куда надо.
Появились ребята, почему то в военной форме, закутали порошину одеялом и увезли на тачке в коридор.
Главный шлепает Мишку по плечу.
– Чего ты сидишь у этого бирюка в подручных?
– кивает он на меня.
– Иди к нам, будешь главным технологом проекта.
– Нет уж. Не люблю копаться в бумагах, лучше иметь дело с живыми вещами.
Когда все уходят, Миша доверчиво мне докладывает.
– А ведь я, Юрий Андреевич, вместо ПАВа бросил в порошок с компонентами мыло...
– Какое мыло?
– недоумеваю я.
– Обыкновенное, хозяйственное... Растворил его в воде до гелеобразного состояния и все туда...
– Мда... Жди теперь результаты анализа.
Сижу дома и тут звонок в дверь. Я открываю и вижу... Марину Ивановну.
– Здравствуйте, Юрий Андреевич, - осторожно говорит она.
– Здравствуй, заходи.
Она входит в прихожую и мнется.
– Я ненадолго, Юрий Андреевич.
– Ненадолго, так ненадолго, иди в гостиную. Сядем, поговорим.
Она по привычке подогнула колени и село в кресло. Я сел напротив.
– Когда выпустили?
– первый задал вопрос я.
– Только что. Я из КПЗ прямо к вам.
– Ну теперь все рассказывай...
– Да в общем то все это грустная история. Привез родственник из Сибири ворованное с прииска золото. Хотел здесь по своим каналам его загнать, но просчитался. За ним следили до последнего момента...
– Странно, но дождались бы, когда он это золото будет передавать, а не прятать по разным квартирам.
–
– Мне в милиции сказали, что ты согласилась прятать чемоданы за деньги.
– Было такое.
– И что ты первоначально, пыталась все свалить на меня.
– Этого не было, клянусь, я ни ничем не пыталась вас подвести. В милиции сначала стали давить на меня, требовать, чтобы подтвердила, что вы участвуете в сделке с моим родственником, но я сразу сказала, что все сделала сама.
– А причем здесь ключ?
– Какой ключ?
– От моей квартиры, который нашли у тебя.
– Ах, вон оно что?
– Марина задумалась.
– То-то в милиции все время пытались узнать, когда я получила этот ключ. Что то у них по срокам не сошлось. Как я думаю, если бы я получила этот ключ на две недели раньше, то может быть у вас были неприятности..
– Как же ты доказала, что ключ тебе попался после свадьбы?
– Это не надо было доказывать. Нас прослушивали. В милиции была запись всех моих телефонных разговоров с родственником. Я там проговорилась еще до его приезда, когда от вас получила ключ.
– Понятно. Что теперь будем делать дальше?
– Я не знаю. Мне прокурор показал ходатайство завода, где меня берут на поруки. Значит, придется быть с вами. Я же еще под следствием, отпущена до суда.
– Тогда выходи завтра на работу.
– Я выйду. А там все уже все знают?
– Знают.
– Ну что же, придется потерпеть. Я пойду, Юрий Андреевич. Еще раз прошу, простите меня.
– Хорошо, иди.
Меня вызывает директор. Я сижу против него и он с доброжелательной улыбкой начинает разговор.
– Как в цеху дела, Юрий Андреевич?
– Пока все в порядке, Алексей Иванович. План выполняем, эксперимент с порошиной вроде бы прошел удачно.
Директор кивает головой.
– А что там произошло с Марией Паршиной?
– Запуталась девочка, но думаю, все с ней будет в порядке. Она уже выпущена на свободу и работает в цеху.
– А у вас? Вы тоже оказались впутаны в эту историю.
– Это ведь как посмотреть, Алексей Иванович. С одной стороны, вроде бы и прикоснулся, с другой - все обвинения с меня сняты.
– Понятно. Сейчас стоит вопрос о назначении начальника цеха и дирекция в затруднении поставить вас или другого человека. Кроме нас, есть и другие силы, которые не хотят, что бы вы получили назначение на эту должность. Например, из министерства пришла рекомендация на одного неплохого специалиста. Против вас они имеют только один факт, это то, что вы, как сами говорите, прикоснулись к уголовному делу.