Я твой монстр 2
Шрифт:
Она оглядела комнату с нехорошим прищуром и спросила:
— Так значит это у нее, говоришь, была пантера?
— Понятия не имею, — все еще вглядываясь в девушку на портрете, сказала я.
Но это молодости свойственно отвлекаться, старость упорно шла по следу, не теряя ни секунды времени. Быстрый осмотр спальни, и несколько найденных черных волосков. Один — принадлежал мужчине, ДНК-сканер, мелкий карманный, это подтвердил, остальные — животному. Пиратка на исследовании волос не остановилась, быстро и со сноровкой людей ее профессии обследовала кровать, балдахин, перевернула все подушки и скинула
— Пантера с ней часто ночевала, — сообщила она мне, с интересом следящей за происходящим, — и мужчины.
— Несколько? — не поверила я.
— Как минимум трое, — уведомила пиратка.
С еще большим интересом посмотрела на девушку на портрете. И вот только тогда заметила странность — все ее украшения были с сапфирами, синими, изумительно синими, все кроме одного — на груди, с неприметной цепочкой, под внушительным ожерельем, висел какой-то амулет… Он был виден лишь частично, в основном прикрытый начавшейся линией декольте на платье, а сама грудь была открыта настолько, что едва ли кто вообще смотрел на этот амулет. И все же…
— Эм… — попыталась я обратиться к пиратке, потом поняла, что не знаю ее имени.
— Тагра, — с усмешкой представилась она.
— Адри Давьер, — представилась в свою очередь не своим именем. — Что это, вы не знаете?
Она, прекратив разбирать на части кровать, подошла, вгляделась в амулет, и произнесла:
— Херня.
— Да? — судя по ее тону это было определенно не так. — И какой же степени эта херня?
— Херовой, — старуха постояла, пристально вглядываясь в амулет с видом гончей, напавшей на след. И помолчав, сообщила: — В аристократических родах Илонеса девушки редко предоставлены сами себе большую часть времени. А ну-ка пошли.
Идти на этот раз пришлось на второй этаж – Тагра уверенно шла впереди, я с трудом поспевала следом, стараясь не замечать кровавых следов на полу и стенах, но, к счастью, на втором этаже свидетельств смерти почти не имелось – лорды и леди спали на третьем, прислуга на четвертом, в момент нападения на втором этаже почти никого не оказалось.
Мы миновали половину этажа, когда пиратка свернула к двустворчатой двери и мы вошли… в классную комнату. Здесь имелась доска, слабо мерцающая, видимо еще не разрядившая до конца, два десятка парт, за ними место с диванами и софами, еще дальше музыкальные инструменты, далее библиотека.
— Добро пожаловать в ад для высокорожденных леди, — хмыкнула Тагра.
Что ж… в некоторой степени она была права — в этом помещении одновременно могли находиться и видимо находились более ста человек.
— Здесь прошло мое детство, моя юность, и частично моя молодость, — старуха пошла вперед, перестроив режим мощности на джишке. — Леди, как цветы, должны всегда быть под присмотром, — словно процитировала она.
И отстрелила замок на первой парте.
Звук был оглушительным, замок снесло, Тагра открыла парту.
— Всегда под присмотром, — продолжила она, — всегда под наблюдением, всегда на глазах матерей, тетей, бабушек, нянек. Адская жизнь, да?
И бросив первую парту, она отстрелила замок на второй.
— В этом аду я провела двадцать пять лет своей жизни, — быстро просмотрев ворох детских рисунков и тетрадей, она перешла к следующей парте и снова выстрел, сносящий замок. — У леди – нет свободы.
Сложно было в это поверить.
— Единственная возможность остаться наедине со своими мыслями, имелась только здесь, в классной комнате, в момент написания очередного сочинения на заданную тему.
И еще выстрел, выстрел, выстрел. Она шла по четвертому от окна ряду парт, словно точно знала, где нужно искать. Собственно, Тагра это и подтвердила:
— Дочь шельмы должна была находиться под особым присмотром, а значит, садили ее у окна.
И шестая парта четвертого ряда тоже лишилась своего замка. Тагра привычно начала шариться в бумагах и… замерла. Я, изрядно пошатываясь, поспешила к ней, и подойдя, увидела детский рисунок, который пиратка держала в руках.
Обычный детский рисунок, где были папа, мама, две сестрички и два брата, домик, дерево, лес вдали… и глаза, которые смотрели из лесу. Неявные, почти неразличимые среди веток и листьев, но… весь акцент рисунка был именно на них.
— Сколько волка не корми, — хрипло произнесла Тагра, и устало осела на подоконник.
— Все равно в лес смотрит, — закончила я за нее, и принялась перебирать остальные бумаги.
Сам ящик стола был более чем вместительным, в нем хранились тетради, удивительные бумажные тетради, в которых писали чернильной ручкой… анахронизм какой-то. И все они были здесь. Можно было просмотреть почти всю жизнь девушки по этим тетрадям, от шести и до двадцати пяти лет. И почерк — сначала детский, неровный, потом примерный и правильный, после явно демонстрирующий характер.
И рисунки. Внушительные пачки перевитых бечевкой рисунков.
Вероятно, гувернантки и учителя не замечали, но год от года, на одном из нескольких рисунков, появлялись… глаза.
В какой-то момент мы нашли зарисовку, с указанием металла, полной картинки и в целом инструкции для ювелира – юная леди Анатеро хотела на свое восемнадцатилетие особый амулет, что бы был «не такой как у всех». Вполне понятная просьба и желание, вот только… Почему никто не обратил внимание на это маленькое отклонение в ее рисунках?
— Допустим, это она, — произнесла мрачно Тагра. — Интересно, а что у второй сестры?
И еще один замок был отстрелен.
А у второй ничего подобного не было. Та же картинка, как калька с первой, что мы увидели, только… акцент теперь на девочке, леди Исериа Анатеро, и никаких глаз. Вообще.
— Почерк, — вернувшись к парте первой леди, произнесла Тагра, — почерк резкий, с сильным нажимом, жесткий — непримиримый нрав был у нашей… Оилелли Анатеро, имя то какое нежное, надо же. Ей бы подошло что-то жесткое, хищное.