Я – ТВОЯ ЖЕНЩИНА!
Шрифт:
– Соблазнишь его! Я ему – посмотри на эту, на другую! А он – отстань, да отстань. Жену, говорит, одну люблю.
Смирнов незаметно, шутя, ударил Малковича кулаком поддых.
Лариса Ивановна Гарова нажала кнопку звонка, выведенного за калитку плотного высокого забора. Раздался лай короткошерстного боксера Ван Дамма, затем – голос Валериной матери:
– Место! Я сказала – место! Молчать! Да заткнешься ты, наконец? Чертов Ван Дамм.
Постепенно
– А! Это ты? Что-то случилось?
– Да нет. Я – к Валерии, - тон Ларисы Ивановны получился какой-то оправдательный.
Не пожелав продолжать разговор, хозяйка двухэтажного дома кивнула головой, показывая, что можно зайти. Захлопнула калитку, направляя взгляд все время куда-то поверх Ларисы Ивановны или сквозь нее.
На балкон вышла Валерия:
– Ма-а! Кто там?
– К тебе. Не можешь задницу поднять, чтобы самой выйти? Я со своим давлением должна бегать на все звонки? – высокомерно выговаривала дочери высокая крупная женщина с крашеными белыми волосами, заходя в дом.
– И Шварценеггера своего не забудь покормить. Разорвать меня готов. Еле успокоился.
В прихожую вышел огромный персидский кот. Мать Валерии – Людмила Гавриловна Лаврова – томно подняла его на руки: «У! Ты мой хорошенький! Лапусенька!» - и прошла в зал. Лариса Ивановна шла следом. Остановившись перед круговой лестницей, она не знала, подниматься ли ей, или Валерия спустится сама. Как будто услышав ее мысли, Валерия перегнулась через перила:
– Поднимайтесь, Лариса Ивановна.
Запыхавшись, Сашина мама сразу плюхнулась в кресло. Тонкие губы Валерии незаметно растянулись в улыбке. Она села напротив:
– Что-нибудь случилось?
– Ну почему сразу случилось? Все хорошо. Саша передал со знакомым письмо и деньги.
– Какие деньги?
– Он получил первую зарплату. Написал, чтобы тебе отдала. Хочешь, на книжку положи. А хочешь – купи что нужно.
Лариса Ивановна собиралась рассказать о письме сына. Но ее поразил железный тон снохи:
– Я денег не возьму. Мне ничего не нужно.
Лариса Ивановна осеклась. Она не понимала, что произошло. Неведомые силы подняли ее с кресла. Находясь в каком-то оцепенении, она едва слышно прошептала: Хорошо. Я пойду. До свидания.
И не будет она ничего рассказывать. Что-то не хочется.
Валерия не поняла, почему свекровь вдруг переменила свое намерение.
– Куда вы?.. Лариса Ивановна?
«Она даже мамой ее не зовет».
–
– А?.. Да пускай… Давайте чай попьем! Куда же Вы?
– Спасибо, Лерочка. Не стоит волноваться. Всего доброго, - Лариса Ивановна почти выбежала за калитку.
Никогда в жизни она не пересечет порог этого холодного дома! Никогда.
– Гаров! Да не дозвонишься ты! Вторые сутки не соединяют даже с Ростовом. В Моздок колонну не могу отправить. А ты говоришь – жена.., - четко печатал каждое слово начальник управления работ.
– Михал Андреич, прошу разрешить мне попробовать. Очень нужно. Ведь дома каждому слову телевизионщиков верят. Волнуются.
– Ох, Гаров! Волнуются? Ладно, в порядке исключения разрешаю. Как лучшему сопровождающему колонн. Только не особо распространяйся потом, если дозвонишься. А то желающих – знаешь сколько!?
Тучный подполковник вышел отнюдь не из-за деликатности. Его ждали за праздничным столом. Если верить календарю – то наступило седьмое ноября.
– Алле, алле, папа, это вы? Здравствуйте. Это Саша. Лера дома?
Мрачное «минуту» больно резануло слух. Минуту – и все. Ни «как ты», «ни здравствуй».
– О? Сашка? – весело спросила «трубка».
– Привет, Лерк, слушай, у меня мало времени. Могут разъединить в любую минуту. У меня все в порядке. Телек не смотри – с журналистами тут никто не разговаривает – они и придумывают разные ужасы.
– А я и не смотрю, - прощебетала «трубка».
– Да? – переспросил Гаров. – А чем ты занимаешься?
– Вчера с предками только вернулись из Сочи. Маман загорела – жуть. Теперь мучится со своим давлением. Папка собирается стать депутатом. Представляешь?..
– Зайка, извини, не могу долго разговаривать…
– М-м-м. Ты когда приедешь-то?
– Надеюсь, через месяца два смогу выбраться. Ты к маме моей сходи. Скажи, что я звонил. Может, поживешь у нее?
– Да ну-у-у, неудобно как-то, - протянула Лера.
Гаров едва сдержался, чтобы не бросить трубку. Неудобно! Его жене неудобно жить с его матерью! О том, чтобы поддержать мать морально, да и просто помочь в хозяйстве, мысли и не возникает.
– Все, Валер, время вышло… - устало проговорил Гаров.
– Хм, пока… ту-ту-ту…
Неслышно вошедший прапорщик Мердыев похлопал Гарова по плечу:
– Ты трубку-то не держи, вдруг звонить будут… Что дома? Ты счастливчик, если дозвонился.