"Я у себя одна", или Веретено Василисы

Михайлова Екатерина Львовна

Избежать проявлений агрессии, видимо, нельзя. Можно только обращаться с ней с должным почтением и более или менее грамотно: придавать циви­лизованную форму, разряжать вовремя, не накапливать во взрывоопасных количествах. И все равно то и дело застывать в печальном недоумении пе­ред одним из самых мучительных парадоксов обычной человеческой жиз­ни: "Состоять в браке поистине ужасно. Единственное, что еще хуже — в браке не состоять". Это сказал Карл Витакер, один из самых знаменитых и почитаемых специалистов по семейной психологии и семейной терапии. Между прочим, он прожил в браке с единственной и любимой женой Мюриэл очень много лет, а детей у них было шестеро. Что тут добавишь?

ЕЩЕ ЦВЕТОЧКИ...

У любви как у пташки крылья,

Ее нельзя никак поймать.

"Кармен" — считай, народное

Я, конечно, слукавила в начале книжки: не буду, мол, писать о любви и браке, место преступления все истоптано, ни одного отчетливого отпечат­ка, нашей, мол, лаборатории в таких условиях делать нечего! Хорошо, что тут же честно обещала быть капризной и обещаний не выполнять, а то пришлось бы туго. В общем-то, каждая вторая работа — про любовь, если под ней понимать нечто поболе и посложней, чем гирлянда красненьких шариков в форме сердечка. А поскольку на группы вообще ходят смелые женщины — это вы уже поняли, конечно, — то и на эту тему исследования их бывают довольно решительными.

Кстати, вот еще одно рассуждение на тему опросов "про счастье"... Извест­но, что в браке или длительном гражданском союзе свою жизнь расценива­ют как удовлетворительную во всех отношениях и не хотели бы ничего менять около 60% мужчин и чуть больше 30% женщин. Мужчины говорят, что, хотя они и осознают недостатки спутницы жизни... что ж, и они не святые... а в целом "жизнь удалась". И даже получилась лучше, чем ожида­лось: совместная жизнь, оказывается, не настолько лишает свободы, как гласит известный мужской миф. В принципе, можно ничего и не менять.

Может, и не райское блаженство, но все о'кей. Женщины тоже не собира­ются ничего менять, но склонны рассматривать брак как ловушку, форму эксплуатации и настоящий конец личной свободы. Это при известном убеждении, что в браке мужчина "расстается со своей свободой", а дамы наперегонки несутся к венцу, расталкивая друг друга локтями, а весь смысл их жизни — в строительстве гнезда и устилании его выщипанным из себя же пухом! По всей вероятности, сама идея — или, если хотите, об­раз — совместной жизни в женском восприятии сильно идеализирована. А завышенные ожидания — прямой путь к разочарованию: в глазах — оби­да, в руках — утюг. Или, ежели желаете возвышенного слога: "Когда жалу­ются на жизнь, то это почти всегда означает, что от нее потребовали не­возможного". Кажется, Ренан.

Мы обсуждали эту маленькую "нестыковочку" на многих группах. Правда ли, что даже внешне вполне современный брак все-таки удобнее для мужчины? "Двойной стандарт", преобладание власти над обязанностями и все такое прочее? Правда ли, что муж и жена, по существу, состоят в двух разных браках — настолько по-разному они видят все происходящее? Правда ли, что от женщины ожидается такая "хамелеонистость", такой ре­сурс адаптации к чему угодно, что впору надорваться, — а главное, что женщины ожидают этой бесконечной гибкости позвоночника сами от себя? Вот картинка, которую легко опознать, если не полностью, то в ка­ких-то деталях:

"Всякий раз, когда она доверчиво влюблялась, ее охватывал бо­лезненный энтузиазм помогать-служить любимому на всех фрон­тах — от кулинарии и экзотических пристрастий субъекта страс­ти до сочинения авантюрных схем и концепций в его работе, причем исключительно в рамках "чистых технологий".

И каждый раз блюда потребляли, привыкали к ним и ожидали но­вых кулинарных открытий; мысли использовали, цитаты присва­ивали, плагиат становился нормой, а саму Иринку оставляли за бортом. Если бы она знала, что ее всего-навсего "бортанули", то выкрутилась бы и смирилась. Но она чувствовала, что из-за свое­го проклятого служения превращается для любимого в "мусор­ное ведро", куда можно сплавлять любой негатив — агрессию, лень, скупость и прочие виды распущенности

личности.

Не предъявляя претензий, она принимала решение тихо "отполз­ти" — затаивалась, замыкалась, не приставала и старалась непри­метно жить своими делами. Такое решение проблемы казалось ей благородным, но именно оно провоцировало почему-то чудовищ­ные, дикие реакции. Отношения переходили в стадию "наездов", ее цепляли, щипали, мелкие поступки комментировали, извращая суть, а также заставляли постоянно защищаться" [22] .

Знакомо? Конечно, ну и что? Что толку сокрушаться о несправедливости устройства этого лучшего из миров — так недолго и захлебнуться в жало­сти к себе и действительно скатиться к бытовому жанру: "Я ему, паразиту, отдала лучшие годы". И чего ждала, когда отдавала? Неконструктивно. И, что существеннее: "чтобы станцевать танго, нужны двое". Нам важнее было понять, что стоит за женскими разочарованиями, а в нашем случае "понять" означает попытаться осознать свои собственные тени, омрачаю­щие союзы удачные и не очень, длительные и не очень, всякие. Вот что ду­мали по этому поводу одиннадцать "присяжных заседательниц" в одну из суббот.

22

Нечаева М. Записки дрянной жены. М.: Голден Би, 2000.

— Мне кажется, мы — то есть, я говорю о себе — слишком многого ждала от брака. Как будто это решение всех проблем, как будто он сам по себе меня ставит на какие-то рельсы, а дальше надо только ехать. А он сам по себе гораздо больше проблем создает, чем решает. Иллюзия, что потом все как-то само устроится, — а все наоборот. Я ждала не этого! Обманули!

— Да-да, причем эти самые ожидания еще и противоречивы: я хочу, чтоб "как за каменной стеной", — но чтоб считали равноправ­ным партнером; чтоб меня понимали, выслушивали, душевно со мной разговаривали, — но чтоб при этом он был "настоящим мужчиной", решительным и все такое. Как же это совместить — и кто такое может совместить?

— И чтоб ухаживали, как в кино, — а ответственности чтоб было, как у зрелого мужа, серьезного и без придури.

— И чтоб детей воспитывал вместе со мной, был хорошим отцом, — но только так, как я считаю нужным!

— Пусть уступает, — но чтоб не был тряпкой!

— Хочу независимости, — но содержи семью!

— Будь и мамочкой, и отцом, и любовником, и сыном — и тогда, ког­да мне не хватает мамочки, отца, любовника или еще одного ре­бенка!

— Возьми на себя серьезные решения, — но почему ты со мной не советуешься?

— Принимай меня такой, какая я есть: мой возраст, мои интересы, внешность, характер, все... Но чтоб при этом оставался тем влюбленным мальчиком, который ничего не соображал и видел во мне одно хорошее!

— Не нарушай моих границ — почему ты совсем не интересуешься моими делами?

— Делись со мной, рассказывай мне все, — но только то, что я хочу слышать!

Ох, как же мы смеялись! Не над нашими спутниками жизни, даже не над собой — над детской верой в брак как "хороший конец", в брак как смысл жизни, в брак как "наше все" — не путать с Пушкиным, он тут ни при чем. Вспомнили, конечно, и присказку "хорошее дело браком не назовут", и множество жестких, "теневых" формулировок фольклора. Здесь "хитом дня" оказалась пословица "Мужу-псу не показывай жопу всю", слышанная одной из наших женщин от своей прабабушки. "Я долго не понимала. А вот недавно получила диплом, второе высшее. Ну и похвасталась дома. И мне тут же рассказали, чего стоит мое второе, а заодно и первое, и вообще где мое место. Сразу вспомнила и поняла". Вот она, угроза, выражаемая "самим фактом существования". Вот они, драконовы зубы. Самое интерес­ное, что никакие эксперименты с браком — свободный, пробный, граждан­ский, европейский — этой стороны явления никак не отменяют.