Я у тебя болю…
Шрифт:
Как дела? – Всё в порядке, – Счастлив.
[Что не сдохла я от тоски?]
Как детишки, семья, карьера?
[Ну и, мстительно:] Как жена? –
Так же, как у тебя, наверно –
бес-прос-вет-но. Поражена? –
Да чему поражаться, если
за Бог знает уж сколько лет
вас ни дня не видали вместе,
фотографий совместных нет…
Ты им очень, конечно, нужен –
лучше нет у детей отца,
но, себя называя мужем,
не носил никогда кольца:
вечно в поиске – новых, свежих,
наполняющих
[Время-врач снова раны те же
на живую шьёт – разошлись.]
Вот и встретились снова. Здравствуй…
[Боль тисками сдавила грудь.]
Будь, пожалуйста – слышишь? – счастлив,
и, пожалуйста, просто – будь.
Дверь, пожалуй, сниму с петель
Дверь, пожалуй, сниму с петель –
не придётся менять замки,
раз свободная я теперь,
то и двери мне – не с руки,
пусть гуляет полночный бриз
прямо в комнату со двора –
этот странный живёт каприз
в моем сердце уже с утра,
ведь не будешь ты дверь с ноги
выбивать, если нет дверей…
Помоги же мне, по-мо-ги
о тебе позабыть скорей…
Я тобой лишь одним болела
Я тобой лишь одним болела
с осложнениями на жизнь,
с рецидивами, как умела,
но – справлялась. И ты – держись.
Выздоравливаю покуда –
взгляд погасший, поникший вид,
но уже в ожиданьи чуда:
скоро, чувствую, отболит.
Полной грудью вздохну и в небо
с благодарностью – сто спасиб,
что когда умоляла: "Мне бы –
хоть на день его!." – обнесли,
обвели объездной дорогой
(Ведь дурным и семь вёрст – не крюк!):
не твоё, не бери, не трогай –
он не враг тебе, но – не друг…
Протрезвею, смирюсь, поверю,
в то, что, если б хотел – то смог!..
И за прошлым закрою двери,
да сменю, наконец, замок…
Стихам адвокаты нужны ли?
Стихам адвокаты нужны ли?
Свидетельствуют: жили!
Падали и вставали,
без греха – да едва ли,
вот только в руке моей
от роду тех камней
не было для броска —
для ласки моя рука,
для поцелуев – губы,
голос – кричать "Любо!",
пара красивых ног —
для интересных дорог,
да, говорят, были
когда-то еще – крылья,
только их сразу тут —
крадут…
Я ли не деревенская?
Я ли не деревенская?
Знаю секрет простой,
что нашептать, чтоб женское
счастье – не на постой,
а чтоб на веки вечные
в доме жило моём,
чтобы ты, мой не встреченный,
сам поселился в нём…
Дело-то не подсудное —
милого
но из моей посудины
не разрешу допить,
я ни конфет, ни яблочко
надвое не делю,
чтоб запорхали бабочки
и ты сказал "люблю".
Я не хочу привязывать
милого ворожбой —
глупо победу праздновать,
если ты телом – мой,
но в несвободе мучаясь,
рвётся назад душа,
это благополучие
стоит хотя б гроша?
Знаешь, я – деревенская,
только проблема в том,
что мне не надо – женского
счастья. Хочу вдвоём
не колдовскими чарами —
только любовью жить.
Если с тобой не пара мы —
ну, так тому и быть.
Отпускаю
Говорят: отпусти – вернётся,
всё, что было твоим – твоё.
Без тебя не сияет солнце,
тучей чёрною – вороньё
надо мною кружИт и крУжит:
ждёт добычи, ведь я – почти
умерла без тебя. Не нужной
стала глупая жизнь. Прочти
те слова, что легли, как рифы,
от которых спасенья нет,
в стихотворные скалы рифмой:
я – не женщина, я – поэт,
но талант на любовь сейчас же
и признание – на покой
я б сменила, клянусь, без фальши,
если только бы ты – такой,
как сегодня, тихонько "здравствуй"
прошептал и глаза в глаза
долго-долго смотря, остаться
попросился… Но так – нельзя:
не такой ты, и не такая
я… Как больно… Поглубже вдох —
не заплакать бы… Отпускаю…
Да поможет мне, дуре, бох…
Морожены песни
В голове – как пчелиный рой —
вьются мысли, что не рассказаны,
хоть молчи, хоть кричи, хоть вой,
но у нас с тобой – судьбы разные.
У меня полный рот стихов —
о тебе, ещё не написанных,
из тех самых, запретных слов —
очень личных и очень искренних,
в сердце нежность нашла приют,
а любовь – в животе щекочется:
это бабочки там живут…
Не знакома я с одиночеством…
Не тебе я пишу – дышу —
о тебе, незабытом, строками,
может память перепишу,
и спою, по-поморски окая.
Будут песни мои лететь,
замерзая сияньем северным —
и стихов кружевная сеть
не истлеет в пыли безвременья…
Чужой – не мой, чужая – не твоя
Чужой – не мой, чужая – не твоя:
себе не разрешили мы друг друга,
судьбу одну – на две судьбы кроя,
мы – профи в лицемерии. Заслуга
Какая в том, что так – несчастны все:
и мы с тобой, и наши половины,