Я убийца
Шрифт:
– Извините, парни! Тачка еще на гарантии находится! Так что если кто-то засунет ей свой масленый щуп в двигатель, я ему выхлопную трубу расширю до невероятных размеров! Поняли?!
Славик от неожиданности тянет штаны на себя и сваливается с кровати на пол. Один из его дружков, стоящий ближе ко мне, лезет в карман. Я резким ударом пробиваю ножом его глаз, так что с другой стороны черепа показывается острие клинка, он падает замертво. Рядом со мной выключатель. Гашу свет. Для них все кончено.
Действую быстро – не впервой. Когда снова загорается свет, второй друг Славика лежит без сознания с выбитыми зубами. Король жизни сидит на заднице, забившись в дальний угол, словно
– В сторону сдвинься.
Открываю поочередно шкафчики, наконец, нахожу алюминиевую кастрюлю. Самое оно.
– Ты меня убьешь? – слышу писк героя.
– Не сейчас, – я прохожу мимо и сажусь над телом привязанного. – Как зовут?
– Слава.
– Его, не тебя.
– Кого именно? – дрожащим голосом переспрашивает он.
– Того, кого я привязал. Кто еще пока жив.
– Рома.
Разрезаю одежду на теле связанного Романа, обнажаю грудь и живот. Бью его по щекам, он начинает хрипеть и вскоре приходит в сознание.
– Очнулся? Ну, и прекрасно. Как себя чувствуешь? – он только мотает головой, пока не понимая, что происходит.
– Чуть не забыл, – поднимаюсь и выхожу в коридор, возвращаюсь с рюкзаком, из которого достаю утюг, наручники и клетку с большой крысой – мой сюрприз. Поворачиваюсь к Славику и кидаю ему браслеты. – Пристегни себя к батарее. Только без глупостей, – он послушно выполняет приказ.
– Что ты задумал? – еле бормочет разбитым ртом Роман.
– Как бы тебе это объяснить? – я чешу переносицу, потом начинаю пощелкивать пальцами. – Я поступлю с вами по справедливости. Поступлю с вами так, как вы хотели поступить с ней, – киваю в сторону привязанной. – Сначала я убью тебя, очень жестоко и болезненно, а твой друг будет на это смотреть. Потом отпущу девчонку, а на Славика у меня есть свои планы. Он мне нужен живым. Ты рад, Славик?! – он кивает головой.
– У меня есть деньги. Послушай. Ты хоть знаешь, кто мои родители?! – внезапно оживает сладенький.
– Деньги, деньги, деньги. Это хорошо, когда есть деньги. И да, я знаю, кто твои родители. С мамашей твоей, Лизонькой, будь эта стерва проклята, лично знаком. Эх, жаль, что сейчас нет рядом одного моего знакомого – он мастер читать проповеди, но я тоже попробую справиться. «Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ослушавшихся заповедей Моих».
– Да ты больной сукин сын!
– Это я больной? Хотя, да. Да, я больной. А вы? Решили поиграть во взрослые игры? Думаете, все возможно за деньги? За связи? Попробуйте теперь купить меня, надавить на меня, напугать меня! Я давно уже умер благодаря таким, как твои родители, Славик. Единственное, что я сейчас хочу… Впрочем,
– Убери эту тварь от меня! Проклятый урод! Убери ее с меня! Помогите! Кто-нибудь! Помоги-и-и-и-те!
– Вы же сами привезли сюда девчонку, так как знали, что тут никто не услышит ее крики. Не делай того, о чем можешь потом пожалеть. Люди уже давно совершили все возможные ошибки, теперь мы их только повторяем.
Роман дергается, пытаясь скинуть с себя алюминиевую кастрюлю, под которой скребется животное. Бедолага орет, взывая о помощи. Интересно, к кому? Славик, словно испуганный ребенок, поджал коленки к груди и уткнулся в них мордой. Крутым быть всегда легко с теми, кто не может тебе ответить, когда знаешь, что папа и мама уладят любые вопросы. Но сейчас их рядом нет, и пытаться договориться со мной бесполезно. Я ставлю утюг на кастрюлю и включаю его в розетку.
– Прошу, прошу, – отрывисто начинает тараторить Роман. – Ну, пожалуйста. Ну, прошу!
Я прижимаю указательный палец к своим губам, давая понять, чтобы он замолчал. Когда температура повысится, крыса в темноте и ограниченном пространстве начнет паниковать, сработает инстинкт самосохранения, и единственный путь к спасению для нее будет пролегать вниз. А дальше – дальше она полезет на воздух, то есть в глотку, чтобы выбраться на поверхность. Даже крысе не хочется умирать, что уж говорить о людях. Сильнее прижимаю кастрюлю утюгом, Роман орет нечеловеческим голосом. Славик наблюдает, как из-под посуды льется кровь, а внутри его друга, под кожей, что-то начинает шевелиться.
– Смотри, папа, паук! – раскрывается маленькая ладошка.
– Почему паук? – я смотрю на камушек в виде капельки. Он смеется и убегает. То, что сейчас происходит вокруг меня, я не вижу, я сейчас мысленно совсем в другом месте, а не в этом аду, который я устроил. Кристина, моя любимая жена, стоит в дверях. Светлые волосы и голубые глаза. Она с улыбкой смотрит на меня. Я иду к ней. Она протягивает ко мне руки, и я тону в ее объятиях. Мне так этого не хватает.
– Прости меня!
Она гладит меня по голове, нежно целует.
– Видишь, во что я превратился?
Она отстраняет меня от себя, а я смотрю на нее, понимая, что это вовсе не моя жена. Красивая, словно ангел, девушка, но не моя Кристина.
– Ты все делаешь правильно, Луций! Правильно! Понимаешь?
Я в ужасе дергаюсь. Оказывается, я сижу на кровати, утюг валяется в стороне рядом с окровавленной кастрюлей. На теле несчастного красуется дырка величиной с кулак. Из открытой пасти мертвеца не спеша вылезает Хаус. Я одобрительно хмыкаю, искривляя лицо в безобразной и страшной улыбке. Что же, беги. Ты честно заслужил свою свободу. С остальными все просто. Вкалываю девчонке препарат: потом затащу ее в какой-нибудь подъезд и оставлю там. Этот злосчастный дом я спалю дотла, как и велел тот, кто дал им право на вседозволенность. Что касается Славика, то у меня на него большие планы. Очень большие.