Я убью свое прошлое
Шрифт:
По улице он шел один, миновал темные девятиэтажки с редкими светящимися окнами, перебежал дорогу и зашагал дальше по пустому тротуару в сторону вокзала, немноголюдного в этот час. Первые пассажиры пробежали еще до рассвета и на первых электричках умчались на работу в Москву, а время тех, кто работал в городе, еще не наступило. Пробегали редкие прохожие, слонялись бродячие псы. Илья прошел мимо двухэтажного, деревянного на каменном фундаменте, помнящего еще революцию 17-го года дома, в котором, согласно местной легенде, жил когда-то городской голова, здесь же и повесился, узнав о неверности супруги. Правда, другая версия говорила о неприличных для того времени размерах взяток, с которых и кормился чиновник, но свидетели давно покинули этот мир и поведать подробности не могли. Дом с тех пор считался нехорошим местом, долго стоял заколоченным, его занимали разные конторы, но быстро съезжали прочь. В конце концов в доме
«Полюбопытствуем». Илья сначала сбавил шаг, потом остановился, прочел листовку и отступил, разглядывая свое собственное изображение. Фотография явно из личного дела «сопровождающего», снимок сделан год или полтора назад. На нем убийца Кондратьев Илья представлен анфас, одет в черный форменный комбез – не перепутаешь, над нагрудным карманом имеется шеврон с названием конторы по перевозке ценных грузов. И выглядит прекрасно – взгляд уверенный, смотрит прямо в камеру и едва сдерживает улыбку. Ну, да, было от чего – тогда Мишку им, наконец, насовсем отдали, закончились мытарства и хождения по присутственным местам. Вот и лыбится от радости, не зная, что радости той им отмерено было всего на полтора года. «За совершение тяжких и особо тяжких преступлений против личности разыскивается гражданин РФ Кондратьев Илья Михайлович. Особые приметы: тридцать семь лет, рост сто восемьдесят пять сантиметров, среднего телосложения, лицо овальное, волосы короткие светло-русые, брови прямые, глаза серые. Преступник может оказать вооруженное сопротивление. За поимку преступника или за информацию, способствующую раскрытию преступления, будет выплачено крупное денежное вознаграждение. Всем, кому что-либо известно о местонахождении разыскиваемого, просьба обращаться…» – дальше шел перечень телефонов, по которым бдительным гражданам предлагалось сообщить о местонахождении убийцы. Приметы описаны чертовски подробно и верно, содраны, надо полагать, из того же личного дела, что и фото. Бывшее начальство постаралось, больше некому. Помощь следствию – это теперь так называется, а не то, что вы подумали. «Помогли, спасибо, век вашу доброту не забуду. А про подписку о невыезде и забыли», – Илья продолжал рассматривать свой портрет над исполненными сухим канцелярским стилем строками. Впрочем, нет, этой статьи Уголовного кодекса он не нарушал, только собирался.
Илья уже всерьез подумывал, а не прихватить ли «объявление» с собой в качестве сувенира, когда к воротам подошли два крепких мужика, неповоротливых в зимней одежде, принялись греметь ключами и открывать торжище. Следом откуда ни возьмись возникли тетки-продавщицы, принялись – кто с интересом, кто недовольно – поглядывать на Илью. Он поймал на себе их взгляды, но виду не подал, сорвал с ворот афишу вместе с листовкой и принялся рвать на мелкие клочки.
– Педиков ненавижу, – пояснил он обалдевшим зрителям. – А этот Издыхайлов – педик поганый. Отвечаю.
– Разве? – такого разочарования в женском голосе и лице ему давно видеть не доводилось. Дородная тетенька под пятьдесят распахнула доверчивые жирно накрашенные глаза и едва не заплакала, глядя на клочки под ногами Ильи.
– Точно, пассивный. Как баба, понимаешь? – Илья шаг за шагом отступал подальше от ворот. Еще немного, и забор поворачивает, потом обрывается, переходит в бетонные плиты, а за ними пустырь с теплотрассой, куда он, собственно, и держал путь.
– Ужас, – проговорила вторая и добавила со злостью: – Не ожидала я от него.
– Они там все такие, – «добил» ее уже расправившийся с замком мужик, и компания двинула в сторону промерзших за ночь палаток и магазинчиков. Илья рванул в другую сторону, промчался мимо последней плиты забора, повернул и выскочил на пустырь. Все, первый уровень пройден,
Гулять по морозцу пришлось долго, первый «объект» попался Илье почти в десять утра. Заросший по самые глаза рыжей бородой субъект в коричневом пальто до колен, драных джинсах и чем-то вроде галош выполз из норы под забором привокзального рынка и потащился куда-то по тропинке между сугробами. Илья шел навстречу бомжу, оба остановились одновременно. От невысокого краснорожего мужика с пятнами экземы на лице и руках разило, как от перевернутого мусорного бака, Илья пожалел, что отверг предложение и не прихватил с собой прошлой ночью пузырек с нашатыркой хотя бы в качестве сувенира. Постоял, борясь с тошнотой, вытащил из кармана пятисотенную купюру и показал бомжу. Тот подался вперед, его водянистые голубые глазки под рыжими ресницами сузились, корявые лапы дрогнули.
– Чего надо? – и голос под стать, словно человек говорит из мусорной урны, закрытой крышкой.
– Здесь недавно женщина под поезд попала, – Илья старался не дышать, не помогал даже мороз, тухлый гнилой запах, казалось, намертво прилипает к волосам и одежде. Бомж затряс башкой, из-под вязаной черной шапки вывалились клоками нечесаные сальные патлы. Илья невольно отступил и задержал дыхание. Бомж решил, что добыча передумала, и шагнул следом.
– Там стой, не подходи. – Бомж послушно остановился и прогудел:
– Знаю. Вован видел, как ее ночью двое по шпалам тащили. – И умолк, не сводя глаз с купюры в руке Ильи.
– Приведешь мне Вована – каждый по столько получите. – Илья шагнул в сугроб на краю тропинки, провалился по щиколотку в слежавшийся снег. Бомж проковылял мимо, Илья отвернулся, выждал, пока ветер унесет тухлую волну, крикнул в спину «агенту»: – Полчаса жду и ухожу! Бегом, если деньги нужны!
А сам рванул подальше от забора, но отошел недалеко, к оврагу у «железки», подальше от нахоженных троп. Лишний раз светиться незачем, понятно, что людям плевать друг на друга, но черт его знает, вдруг сыщется среди таких пофигистов один «неравнодушный», опознает объявленного в розыск опасного преступника и сообщит, куда следует. А это ему сейчас ни к чему, пошли последние часы в родном городе, немного осталось. Илья постоял, задрав голову, глядя на поезда, прошелся вдоль основания насыпи до переезда, но подниматься вверх не стал, развернулся, двинул обратно.
Вован с «коллегой» – пухлым, с оплывшей физиономией мужичком – уже ждал денежного клиента у рыночного забора. Увидел Илью издалека, оживился, ткнул пальцем в его сторону и принялся что-то втолковывать собеседнику. Свидетель в замызганной бесформенной куртке с натянутым на голову поверх шапки капюшоном уставился на подошедшего Илью мутными серыми глазками и заговорил пропитым тенорком.
Обитал Вован в подвале дома, где сохранилась с военных еще времен угольная котельная, а добывать пропитание предпочитал на вокзале. Поэтому его путь ежедневно (или еженощно) пролегал мимо нехорошего места. В тот день Вован задержался на вокзале – праздновали юбилей одного из «местных» – и домой возвращался под утро. Передвигаться он мог с трудом, поэтому часто останавливался, чтобы отдохнуть. И во время одного из привалов увидел, как двое мужиков волокут к рельсам женщину. В самом факте такого способа передвижения Вован ничего крамольного не усмотрел, если бы не одно «но».
– Они ее поперек бросили, а сами в сторонку отошли и ждали, пока поезд пройдет. Я сначала ничего не понял, потом сообразил.
Вован закончил доклад и преданно глазел на Илью снизу вверх. Тот изучал забор и наскальную живопись поверх плит, потом потребовал:
– Веди, показывай.
– Что – показывай? – не поняли оба.
– Место, где ее на рельсы положили. – И первым зашагал обратно к «железке». Впрочем, скоро сбавил шаг и топал следом за провожатыми, стараясь дышать через раз. Те двигались уверенно и бодро, провели Илью совсем уж незнакомыми ему закоулками, мимо недостроенных коттеджей из красного кирпича с пустыми проемами окон и дверей, шуганули пару здоровенных псов и оказались у «железки».
– Там, – Вован поднял руку, указывая вправо и вверх. – У будки. Те, двое, за ней прятались, а я на запасных путях сидел, за щебенкой.
Все верно, бомж не врал – Илья был на том самом месте несколько дней назад и сам видел обрывки ограничительной ленты на столбе. «За будкой стояли» – молодцы, «шестерки» отлично натасканы и прекрасно выполняют свою работу, даже проверяют ее результат. Все, в общем-то, больше свидетели ничего не скажут. Можно, конечно, попробовать, время еще есть.
– Что еще видели необычного? Мужики те больше не появлялись? Машина белая не подъезжала? – он спрашивал просто так, наугад, прекрасно понимая, что мимо рынка за день проезжают сотни белых машин, а уж разнообразные мужики вообще толпами ходят. Но Вован неожиданно затряс головой и заявил: