Я украл Мону Лизу
Шрифт:
Остановившись перед мужским туалетом, брюнет решительно распахнул дверь и прошел вовнутрь. Некоторое время он осматривал небольшое кафельное помещение, потом с силой дернул заевший шпиндель, открыл окно и глянул вниз. Широкий карниз проходил по периметру здания, нависая громоздким козырьком над нижними этажами. Внизу внутренний дворик с разросшимися кустами, чьи ветки тянулись кверху, будто бы заточенные пики. Худощавый брюнет невольно передернул плечами, подумав о том, что может произойти, если кто-то из осмелившихся пройтись
Снаружи послышались чьи-то торопливые шаги. Брюнет подскочил к писсуару. Дверь открылась, и в проем просуналась взлохмаченная голова с пытливым взором. Осмотрев постояльца, поправлявшего штаны, незнакомец тотчас исчез, громко хлопнув дверью.
Оставался последний рубеж – выход! Его следовало преодолеть безо всякой особой торопливости – нервозность бросается в глаза, особенно она заметна людям, работающим с клиентами ежечасно, например, портье. Как правило, они обладают обостренным восприятием.
Усатый брюнет вышел из туалета и, слегка подволакивая ногу, направился в сторону лестницы, прямо к стоявшим мужчинам. На первый взгляд самых обыкновенных, если не смотреть в их подозрительные глаза, заинтересованно изучавшие каждого постояльца гостиницы.
Спустившись вниз, брюнет отдал ключ от номера высокому портье в тесном фиолетовом сюртуке и с большой красной бабочкой на тощей шее и коротко проинформировал:
– На столе я разложил свои бумаги, вы их не убирайте, я буду через час.
– Хорошо, господин Гамиле.
Потянув на себя дверь, брюнет оказался на шумной улице и тотчас был оглушен звуками клаксонов проезжавших мимо автомобилей. Пропустив лихача – в шлеме, в больших очках и крагах, – горделиво посматривающего по сторонам, пересек проезжую часть и, завернув за угол, направился к закрытой карете, спрятавшейся в глубокой тени распустившегося каштана. Убедившись, что за ним никто не следует, брюнет уверенно распахнул дверцу и залез вовнутрь.
– Так что вы скажете? – спросил князь Голицын.
– Стопроцентная западня, – отвечал Винченцио Перуджи, расслабляясь. – На каждом этаже стоят люди этого Алонсо. У лестницы их двое. Блокирут выход. Если в гостинице не прибьют, так сделают это где-нибудь в переулке.
– Вы переживаете, что можете не получить свою долю? – хмыкнул Голицын.
– И об этом тоже, – честно признался Винченцио. – Сто тысяч хорошие деньги! Нужно было перенести встречу куда-нибудь в другое место.
– Бесполезно, – отмахнулся Михаил Голицын. – Если уж надумали прирезать, так совершат в любом другом месте. Нужно контролировать ситуацию. Вы сделали, что я просил?
– Да, сделал все в точности.
– Вот и славно. А теперь мой черед. И не забудьте подогнать карету… если не хотите остаться без доли.
– Не беспокойтесь, ваше сиятельство, – хмыкнул Перуджи. – Сделаю все, что нужно.
– Вот и славно, а я пошел.
Подняв
– Точность – визитная карточка делового человека, – добродушно произнес Алонсо Фернандо, широко распахнув дверь на негромкий стук, – с такими людьми всегда приятно иметь дело. Проходите, месье. – Невольно задержав взгляд на сумке в правой руке гостя, нейтральным голосом спросил: – Полагаю, что здесь именно то, из-за чего назначена наша встреча?
– Картина у меня, – согласился Голицын и положил черную холщовую сумку на стол. – Теперь позвольте полюбопытствовать, чем располагаете вы?
– Вполне законное требование.
Распахнув дверцу шкафа, он достал саквояж, матово затемневший коричневой кожей, щелкнул замками и, раскрыв его, торжественно произнес:
– Пожалуйста! Можете удостовериться.
Михаил Голицын взял пачку денег, перетянутую казначейской ленточкой, и, не скрывая удовольствия, вдохнул свежую типографскую краску. В ноздрях приятно защекотало. Так могут пахнуть только очень большие деньги. Это запах настоящего богатства. Такой аромат могут иметь самые безумные желания: от сафари где-нибудь в закоулках тропических лесов Африки до путешествий по всему миру, где будут великолепные отели, развлечения, дорогое шампанское и, конечно же, самые красивые женщины, каких только можно себе представить…
На такие деньги можно купить все!
Новенькие, перетянутые банковскими ленточками, только что вышедшие из-под типографского станка, купюры выглядели словно невеста в канун брачной ночи. Их немедленно хотелось распечатать. Лишившись своей невинности, банкнотам предстоит пройти через сотни рук, пока они не превратятся в ветхие затертые дензнаки. И все равно они останутся самой желанной вещью на свете.
– На первый взгляд впечатляет, – усилием воли, подавляя торжество, отвечал Михаил. – Разрешите? – взялся он за банковскую ленточку.
– Пожалуйста. Это ваше право, – легко согласился Фернандо.
Сорвав ленточку, князь Голицын разложил деньги веером, пытаясь отыскать изъяны. Все номера разные, водяные знаки отчетливо пропечатаны, безо всяких размытых контуров. Ничего кустарного, именно так должны выглядеть дензнаки, гарантированные государственным золотым запасом.
Вскрыв вторую пачку, князь Михаил столь же внимательно осмотрел каждую банкноту. Определенно безо всякого подлога. Аргентинец выглядел совершенно спокойным и со снисходительной улыбкой наблюдал за действиями гостя. Точно с таким же выражением любящий родитель взирает за барахтаньем своего чада в глубокой луже. Ничего страшного, с возрастом все это проходит.