Я умру завтра
Шрифт:
— Слушай, тебе надо перебраться сюда, — перешёл я к следующей теме. — На магов начинают косо смотреть, я опасаюсь, что с тобой что-то случится.
Очередная ложь. Во всяком случае, так я себя убеждал. Внутренний голос твёрдо и уверенно говорил, что мне нужен ещё один колдун-союзник, причём не где-то там, а тут, под рукой. Люмия же, несмотря ни на что, была волшебницей, умеющей в друидизм, целительство, алхимию и основы стихий. Весьма неплохо!
Однако, тихий шепоток, раздающийся в глубине мозга, утверждал, что я не желаю, чтобы с ней что-то произошло. Глупости!
— Но
— Мы с ребятами тебе поможем, чтобы нетяжело было, — поднялся на ноги. — Верно ведь, Сидик?
Намёк на то, что её могут не отпустить, оказался весьма очевиден и был не понят лишь таким идиотом, как Ресмон. Хотя… Люмия тоже не создавала впечатления той, кто до конца осознал мои слова. По пути девчонка мечтательно улыбалась и краснела, как мак.
На наши лодки, которых было четыре (выдвинулись не только мы, но и вся Тайная полиция), весьма характерно так косились, но вещи Люмия забрала без всяких проблем. Никто не требовал компенсации, никто не открыл рот для того, чтобы высказать претензию. Радует. Похоже, мы ещё не дошли до такого уровня, но уже предельно близки. Вовремя я выдернул волшебницу. Теперь на борту трое магов и четверо сионов. Уже как-то безопаснее ощущается.
К вечеру остановились и начали, как обычно, связывать лодки. Имею в виду не только нашу группу, а вообще всех выживших. Никто не хотел, чтобы течение разнесло нас друг от друга. Потом организовали караулы. Люди опасались не только внезапного шторма, но и возможных морских обитателей. Да, в Аметистовом заливе не водится никто крупный, но кто даст гарантию, что сюда не заплывут акулы из моря Гурен? Или какая пакость из моря Печали?
Некоторые уникумы, преимущественно из солдат Гиделия, требовали от магов, чтобы они рыбачили ночью, но тех заткнули свои же. Никто не хотел конфликтов, хоть и было ясно: вот-вот что-то произойдёт. Почему? Голод, теснота, скопившееся раздражение… всё это требовало выхода.
Лично я начал разрисовывать лодку рунами укрепления, а также защитой от огня. Глуп тот, кто считает, что пожар в море — ерунда. «Как дерево может гореть в воде?» Ха-ха! Легко и просто!
В общем, приступил к работе, в то время как Люмия сварила зелье бодрости, используя чуть ли не подручные средства. В первые моменты впал в ступор, потом вспомнил, что она, так-то, алхимик. Проникся. Похвалил.
Под вечер Ресмон, глядя на Люмию, разворчался, что «его» Налби давно в группе Бортомса проживает и нам бы не помешало собрать нечто подобное — посудину, которая тоже могла бы обеспечить место для какой-то деятельности и нормального сна.
— У нас нет поблизости мусора, оставшегося от парохода, — ответил ему. — Или предлагаешь экспериментировать с лодками? А если что-то сорвётся? Где тогда обитать? Проситься к остальным? А пустят? На каких условиях?
Ресмон понятливо вздохнул и пошёл спать. Всё-таки лодки были достаточно широкими, места хватало, но даже так здоровяку приходилось пригибаться, из-за чего по утрам парень кряхтел, как старый дед и разминал спину, жалуясь, что всё затекло
Я же организовал себе чуть лучший простор. Опять же помогли руны и самая капелька производственной магии, которая у меня получалась не ахти как хорошо. Но в такой малости, как перенос вырезанных в дереве лавок — без проблем. Короче — переместил часть внутреннего убранства и застолбил за собой это место, не забыв нанести парочку рун, создающих чувство тревоги и дискомфорта у любого, кто занимает это место. Кроме меня, конечно же.
Привязка на кровь — замороченная штука, зато надёжная.
Рядом положил и Люмию. Успел к ней немного привязаться и… не знаю… В общем, я ощущал, что если ей будет комфортно спать рядом, то лично мне будет от этого приятнее. Такие вот странные выверты сознания. Может, подсознательно желал, чтобы союзники были в максимально хорошей форме?
Бред… Признай, Кирин, ты к ней неравнодушен. Ха-а… вот дерьмо!
Так или иначе, я посчитал, что отношения лучше углубить. Не прямо у всех на глазах, само собой (хотя происходит и такое), просто показать ей, что она мною ценима. Для начала сойдёт. Только вот пришлось добавлять её в исключения для своих рун. Ещё полчаса времени и капля крови. В этот раз самой девушки.
Люмия, красная, как помидорка, лежала рядом не смея даже двинуться. Создалось ощущение, что любое резкое движение вызовет у неё острый приступ паники. С трудом подавил желание пошутить. Хах, вспоминая Кинису, так последняя бы лишь ядовито комментировала мою возню, а потом, не исключаю, оседлала бы меня прямо этой же ночью, наплевав на остальных. Максимум, бросив им: «Пусть завидуют».
Эх… жалею, что упустил её. Понимаю, что никак не мог бы сохранить нашу связь, но… всё равно. Остальные — не то. Ни Колетта, ни Люмия, ни, тем более, уже почти забытая Мирелла, моя невеста.
— Интересно, это мои реальные мысли или опять бравада? — едва слышно произнёс себе под нос, уставившись на небо и звёзды, которые в данный момент изучали моряки, выстраивая дальнейший путь. Благо, даже среди матросов нашлись те, кто знал основы навигации и ориентирования по небу.
Остаток ночи (куча времени ушла на руны, ведь в дополнению к лодке, решил заняться и собственной одеждой), прошёл спокойно. А вот утро удивило. С «плота» Бортомса в сторону главы вояк Гиделия направилась лодка с тремя магами. Позднее оказалось (слухи дошли очень быстро), что они зачаровали компас, который так сильно был нужен матросам, дабы держать уверенный курс в сторону Пойт-Нора.
— Не нравится мне это, — буркнул Ресмон, обдавая меня вонью своего рта, отдающей рыбой и иной дрянью. У меня в зачарованной сумке, к счастью, сохранилась зубная щётка и немного порошка, но скоро, чувствуется, стану как мой сосед по несчастью. Хотя… можно ли зачаровать щётку на полную очистку полости рта без наличия порошка мяты? Хороший, сука, вопрос… Впрочем, та же Люмия справляется зельем, хоть и старается излишне это не демонстрировать, будто бы стесняется. — С чего это Бортомсу помогать Гиделию? Они на ножах с первого же дня. А тут он ещё и девку свою отправил, — и кивнул на лодки солдат, где на офицерской сидела она — Нэя Свальд.