Я умру завтра
Шрифт:
— В такие моменты твой страх чувствуется едва ли не физически. Это вижу я, это видит Вентуриос, Дэбельбаф и, наверняка, многие другие. И уж конечно же, это видел он.
«Император», — договорила женщина.
— Если же видел, — продолжил жрец, — но всё равно оставил как есть, то считает страх твоей силой.
Эти слова, а скорее не слова, а правда, которая за ними таилась, укололи Милену прямо в сердце. Молодая женщина ощутила, как на глазах появились непрошеные слёзы. Лицо Киана расплылось, резко потеряло чёткость. Мир вокруг наполнился тенями и искажениями. Даже солнце, казалось, потускнело.
— Значит, Дэсарандес оставляет меня
Высший жрец Хореса поправил светлое одеяние, после чего произнёс ровным и рассудительным тоном:
— Разве отступающая с поля боя армия, желающая вернуться вновь, чтобы с новыми силами вступить в схватку, может считаться слабой? Ты боишься того, что на тебя свалилось, но страх не может считаться слабостью или силой. Он лишь показывает, что ты умеешь думать и понимаешь ответственность.
— Почему муж сам не сказал мне это? — слёзы успели высохнуть от яркого солнца, а через миг двойка успешно зашла в тень огромного храма.
— Потому, Милена, — жрец открыл перед ней дверь, увлекая внутрь, — что порой незнание — самая большая сила.
Чтобы нечто казалось чудом, надо, чтобы в него не до конца верилось.
Киан сразу приказал, чтобы им не мешали и не отвлекали, на что жрецы согласно кивали. Никто не озвучивал, что слуг нужно задержать, не позволяя им пройти дальше, ведь в этом не было нужды. Подчинённые Силакви и так знали, как следует действовать.
Спустя три пролёта высоких лестниц, чей архитектурный стиль выгодно отличался от дворцового, походя на него лишь роскошью, пара остановилась в покоях высшего жреца. Здесь царила тень и прохлада. Мирадель ощущала, как от короткой прогулки тонкий шёлк прилип к спине, отчего довольно улыбнулась, присаживаясь на мягкое кресло.
Помещение было зачаровано, как и весь храм. Пусть кто-то говорил, что «дом бога» не пристало осквернять магией, но Киан отвергал подобные домыслы с уверенностью человека, лично беседовавшего с Хоресом. Потому что так оно и было.
Палец высшего жреца, как только они зашли в покои, ткнулся в неприметную руну возле окна. Милена выгнула бровь, невербально спрашивая причину подобного действия.
— Нам не помешает ещё один человек, — улыбнулся Силакви.
Менее чем через минуту в дверь постучали, а потом внутрь заглянул ближайший сподвижник и первый помощник Киана — Сарг Кюннет, его правая рука.
Мирадель всегда с лёгкой брезгливостью рассматривала этого ещё молодого мужчину. Болезненно худой, чьи руки напоминали сухие палки, которыми играется ребятня в бедных кварталах Таскола. Голос его звучал надтреснуто, словно что-то давным-давно повредило горло, а поведение создавало ощущение недолеченной травмы головы.
Предложение сходить к целителям, однако, Сарг отклонял. Впрочем, ценили его не за это, а за весьма живой и острый ум, который пробивался сквозь его оболочку, как сорняк на каменной мостовой.
Силакви молча указал ему на кресло, рядом с собой, а потом уселся и сам.
— Культ Амма раскололся и власть перешла к новому человеку, — сходу ошарашил императрицу высший жрец. — Мои осведомители доложили: Хиделинда ныне выполняет лишь официальную функцию, является ширмой для отвода глаз. В то время как Фира получила статус «святой матери».
Несмотря на то, что речь шла лишь о местных приверженцах богини красоты, это всё равно была отвратительная новость.
— Проклятье, — женщина закрыла глаза и лишь её пальцы механически постукивали по подлокотникам глубокого кресла.
—
— Особенно богине семейного очага, плодородия и красоты, — мрачно согласилась Милена. — Ключевое — красоты.
Какое-то время все молчали.
— Это оно, Киан? — наконец спросила императрица. — Это они начали действовать?
— Хорес ничего не говорил мне, — нахмурился Силакви. — Я не думаю, что его печать столь ослабла, что гисилентилы зашевелились. Всё-таки культ Амманиэль существовал с самого их пришествия, переживал взлёты и падения, отчего нынешние события, хоть и кажутся тревожными, могут оказаться лишь совпадением.
— Неприятным совпадением, — хмыкнула женщина. — Но то в Империи, а что в общем?
Верховный жрец посмотрел на своего помощника, который воспринял это как знак.
— Да-да, культ богини Амма, — начал Кюннет, как обычно брызгая слюной и неловко складывая слова. — Полное имя — Амманиэль, которая на самом деле являлась повелительницей гисилентилов, что были побеждены и запечатаны во время Великой войны. Её сторонники неоднократно пытались заполучить власть в разных странах, — он несколько нелепо махнул руками. — Сильнейшее влияние имеют в рубс-руб-ру… республике Аспил и землях Свободы. Культ распространён в королевстве Рох, нашем ближайшем торговом партнёре. Меньшее количество последователей имеет среди Данхолфа, Милиссии и Великих Марок. Если брать ближайшие и сильнейшие страны, конечно же, — он говорил, словно цитировал какую-то книгу.
По большей части Милена всё это знала, но также она понимала и то, что не следует полагаться на память во время столь серьёзного обсуждения. Никогда не знаешь, о чём уже успел позабыть или какие незначительные, на первый взгляд, подробности сыграют ключевую роль.
— Культ Амма обычно не конкурирует с другими верованиями, — продолжал быстро говорить Сарг, — не… не… конкурирует. Очень лояльно относится к Триединству, но это не помешало их почитателям расколоть королевство Тилмора и устроить резню в Тразце. Подобное входит в их догмы, считающие, что истинная красота нуждается в не менее большой силе. Их действия в Империи — логичны. Хиделинда упустила момент ослабления страны, когда можно было упрочить позиции культа, ещё и допустила, что их вера постепенно теряет последователей, уступая официальной религии Империи — Хоресу. Уч-чи-у… учитывая же политику императора Дэсарандеса, в течение нескольких лет последователей Амма в стране, без притока свежей крови, не останется вообще. Необходимо было что-то менять. И они сделали это. Теперь, со сменой власти, всё изменилось. Вопрос времени, как начнётся открытое противостояние, ведь их миссионеры умеют выступать не хуже наших. Про-са-са… запрос в другие страны, ту же республику или королевство Рох, наполнит наши улицы беженцами, которые прибудут с целью примкнуть к культу и творить бесчинства, как это ныне делают кашмирцы. Прогнозы неутешительны: внутренние проблемы и распри могут расколоть Империю, что заставит нас потерять контроль над колониями Гаодии, — столь же неуклюже, как начал, Кюннет и закончил.