Я уже сказала нет
Шрифт:
Но однажды всё изменилось, мамы не стало, а отец привёл в дом ГАДКУЮ тётю Карри…
Сразу после их свадьбы отвратительная в своём притворстве, одетая в нежно-голубое – именно того оттенка, который так любила мама – пышное свадебное платье, с необычно блестящими триумфом глазами ЛЖИВАЯ тётя Карри ласково мне сказала:
– Маргарет, я сделаю всё, чтобы вы были счастливы. Если хочешь, то можешь называть меня МАМОЙ, – и она протянула ко мне руки, пытаясь обнять.
Господи, мамино лицо…
Мамины глаза…
Мамин голос…
– Тебе
На его уставшем, осунувшемся за последние несколько месяцев лице не отразилось ни одной эмоции. Тяжело вздохнув, он отвёл в сторону свои такие похожие на мои зелёные глаза.
– Однажды, Чертёнок, ты всё поймёшь… – устало сказал он, положив свою крупную ладонь на подрагивающее плечо моей МАЧЕХИ.
Я же была в отчаяньи.
– Мне не нужна поддельная мама! – выкрикнула я и, наконец не выдержав, заплакала навзрыд, некрасиво всхлипывая и размазывая слёзы кулачками по лицу.
Отец попытался меня обнять и успокоить, но я вырвалась из его рук и убежала, закрывшись в своей комнате.
Я проплакала всю ночь, но наутро у меня созрел план: я не дам ЕЙ жизни в нашем доме, она горько пожалеет о своём вероломстве…
С того момента я шла на все возможные и невозможные ухищрения, чтобы насолить мачехе…
Я портила её вещи, хамила, провоцировала на скандал, один раз даже подожгла её волосы…
За что отец первый раз в жизни наказал меня, лишив на несколько дней не только сладкого, но и запретив видеться с моей любимицей, золотистой пони Зарёй – последним подарком мамы. Это стало для девятилетней меня серьёзным испытанием, но я не сдалась, продолжив свою небольшую войну…
Отец раз за разом пытался меня урезонить, но я считала его предателем, а её – захватчицей. Я была глуха к их аргументам и доводам рассудка. В конце концов, мы с отцом почти совсем перестали разговаривать по душам…
Часами, сидя запертая в наказание в своей комнате, я вовсе не сожалела о содеянном. Вместо этого – словно под диктовку чертёнка внутри меня – я упорно разрабатывала план дальнейших «военных действий». Я не узнавала саму себя, я стала ОДЕРЖИМА идеей избавиться и от НЕЁ, и от её притворной доброты, и от навязчивой любви к НАМ.
Однажды мачеха зашла ко мне в комнату после моей очередной выходки. Её лицо было печально, а взгляд – настороженным.
Я натянуто улыбнулась, пытаясь понять, зачем она пришла.
Что ей нужно?
Как она вообще посмела войти ко мне без стука?
– Дорогая… Нам необходимо поговорить… – её голос был лишён каких бы то ни было эмоций, что раздражало
В такие моменты мне становилось просто жизненно необходимо вывести её из себя, заставить наконец показать своё истинное лицо:
– Что ты здесь забыла? Это МОЯ комната, и ТЕБЕ здесь делать нечего… Пошла вон! – зло прошипела я.
– Маргарет, УСЛЫШЬ меня, так больше продолжаться не может… Твой отец, если ты не угомонишься, готов отправить тебя в школу-интернат. Он больше не в состоянии выносить это… Прошу тебя, образумься… Пожалуйста, Маргарет…
В её ненавистных глазах – глазах, так похожих на глаза моей мамы – плескались притворные слёзы.
– Этого не может быть!!! Папа никогда САМ не отправит меня туда! Это – всё ТЫ!!! Только ТЫ!!! – меня всю трясло.
– Выслушай меня, Маргарет… УМОЛЯЮ…
Она встала на колени, став чуть ниже меня ростом, и попыталась взять меня за руку.
– Давай заключим союз, я готова пойти на всё, лишь бы вы были счастливы.
– На всё? Да?.. Тогда… УМРИ – и я буду счастлива! – рычала я, как раненый, загнанный в угол зверёк.
Мачеха, побледнев, отпрянула, отвернувшись от меня к приоткрытой двери моей комнаты. Её плечи сотрясались от душивших её молчаливых слёз.
Но мне этого было мало.
– Ну, что же ты, ну, давай! Покажи своё настоящее лицо. Ударь, накричи на меня. Ну же… Мне осточертела твоя притворная доброта и всепрощение. Как думаешь, может, тогда я начну называть тебя МАМОЙ? Какую щёку тебе подставить? Правую, или левую? А может быть… Да мы не гордые, можем и сами…
И я, повернувшись к ней спиной, наклонилась и, задрав подол моей юбки, закинув его на голову, оголила ягодицы. Я ждала порки, взрыва ярости с её стороны…
Но ничего не происходило…
После минутного замешательства ОНА подошла ко мне и, оправив на мне юбку, развернула лицом к себе, удерживая дрожащими руками за плечи. Её глаза были совершенно сухими – ни тени слёз.
– Маргарет, однажды ты всё поймёшь и пожалеешь обо всём сказанном и сделанном… И если не найдёшь в себе силы раскаяться и искренне попросить прощения, то останешься совсем одна. Запомни, дитя: мы с твоим отцом, несмотря ни на что, любим тебя и всегда простим… ПРОСТИМ – запомни это, Маргарет, – сказала она тихо, почти прошептав.
А потом, отпустив меня, спокойно ушла.
А я впервые не знала, что ей ответить. Я не могла понять, что произошло только что?
ЧЕМ это было? Угрозой с её стороны, или ПРОРОЧЕСТВОМ…
Так и не найдясь с ответом, отчаянно зарычав от бессилия и злобы, я вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью.
Куда я бежала?
Не знаю…
Лишь бы подальше от НЕЕ, от себя…
Меня душили слёзы.
Пробегая мимо ИХ комнаты, я сняла ботинок и запустила им в их свадебное фото. Звук его падения и разбившегося вдребезги стекла меня сначала испугал, а потом – обрадовал. Я ПОПАЛА!