Я уже сказала нет
Шрифт:
Но меня это не сильно заботило. А точнее – я этого просто не замечала…
Зато наконец я узнала, какое же имя носит школа-интернат, в которую мне так повезло попасть…
Её полное название было – «Имперская Школа-Интернат совместного обучения высшей категории. Имени достопочтенного пресвятого великомученика Аниориона»…
А знаете, кем был этот достопочтеннейший и святой человек?
Нет, он не построил здание школы, как вы могли бы подумать. И вот неожиданность: он не был её основателем. Да и как вы, наверное, уже догадались – и не работал в ней никогда…
На самом деле –
Он был одним из тех фанатичных Адептов Святой Инквизиции, которые рыскали по полуразрушенным зданиям прошлой цивилизации в поисках магических книг и артефактов. Но этому святому человеку повезло, так как именно он обнаружил в старом, чудом сохранившемся опустевшем замке древнюю библиотеку. И недолго разбираясь, даже не проверив, являются ли книги магическими, Аниорион именем своего бога СПАЛИЛ их вместе с престарелым хранителем. Причём – привязав седого и немощного старика к вкопанному во дворе замка столбу, он обложил его старинными рукописями и фолиантами и поджог их. Несчастный старец сгорел дотла, вместе со своими сокровищами…
А почему именно Аниориона – а не сожжённого им старца считают – великомучеником?
Да потому, что – судя по архивным записям – этот старичок оказался «злокозненным магом» и проклял спалившего его инквизитора. Который вдруг скоропостижно скончался…
Но если посмотреть на даты, то между этими событиями прошло по меньшей мере двадцать лет…
Отсюда возникает вопрос: «А бывают ли проклятья с отсроченным действием, и зачем нужно было умирающему в мучениях магу на столько лет продлевать сытую жизнь своего убийцы?».
Вот чьё имя ГОРДО носит эта школа…
Первый год в интернате прошёл как в тумане.
Отец ни разу меня так и не навестил…
Что само по себе стало для меня, свято верящей в свою правоту, тяжёлым, почти непосильным наказанием.
Но он не просто не навестил меня, он не прислал мне ни одного письма, подарка или записки…
Поначалу я очень ждала его приезда, хотя и ужасно злилась на него. Я рисовала в воображении, как пылая праведным гневом, буду отчитывать отца за предательство меня и памяти мамы. А он, естественно – а как же иначе? – станет рыдая умолять меня его простить. И я прощу, обязательно прощу, но только тогда, когда он разведётся с мачехой и с позором выставит её вон из НАШЕГО дома.
Но время шло, а он так и не появился…
А я ждала…
Простаивая у окна все выходные, высматривая его машину.
Постепенно мой гнев вместе с болью поутих. Я больше ничего не требовала от отца, я молила бога, чтобы оттаяло его сердце, и он простил меня за всё. Теперь я представляла, как он, положив руки мне на плечи, предложит вернуться домой, прося только об одном – терпимее относиться к мачехе. И я, помявшись, для приличия, соглашаюсь. Но при одном условии: жить она будет отдельно от нас…
Ведь это хороший компромисс, правда?
Но его НЕ – БЫ – ЛО!!!
И тогда, отчаявшись, я поняла причину его отсутствия. Его ко мне не пускает ОНА! И я перестала его ждать и надеяться на чудо.
Господи, КАК ЖЕ Я ЕЕ НЕНАВИЖУ!!!
А
Но я не хотела, просто не могла её видеть. Даже подарки и сладости, передаваемые мне от неё педагогами, я раздавала одноклассникам, так ни разу и не попробовав их сама.
Правда, правда…
Ни одной конфетки…
Даже на каникулы я отказывалась покидать опустевший интернат только потому, что за мной приезжала ОНА…
Она, а не ОТЕЦ!!!
И только тётя Хэлен – моя крёстная и давняя подруга мамы – вносила разнообразие и какое-то подобие счастья в мою беспросветную жизнь.
Эта светловолосая, рослая, миловидная и ещё не старая женщина стала для меня отдушиной. Она всегда была добра, весела и предупредительна со мной. Рассказывала забавные истории, брала меня погулять в город и всячески скрашивала моё одиночество. Не давая отчаянию поглотить меня полностью. По молчаливому согласию мы не говорили о моей семье, не обсуждали ни отца, ни мачеху, ни моё к ним отношение. Я видела, что тётя Хэлен меня действительно любит и чувствует, что может причинить мне этим боль.
Впрочем, я платила ей тем же. И несмотря на то, что иногда мне хотелось просто залезть под одеяло с головой и никого не видеть и не слышать, жалея себя. Ради неё я натягивала приветливую улыбку на лицо и шла с ней в кафе, кино или цирк.
А её сын…
С Эшли нас познакомили в раннем детстве, мне было около трёх лет, а ему – семь. Я тогда была слишком мала, чтобы составить о нём своё мнение. Но так как наши семьи дружили, мы встречались довольно часто и даже изредка жили друг у друга. Тогда он мне нравился, очень. Настолько, насколько может нравиться четырёх-пятилетнему ребёнку старший брат, ну или огромный плюшевый мишка. Потом внезапно умер его отец. А вскоре после этого в результате долгой болезни скончалась и моя мама. Эшли отправили в школу-интернат, а мой овдовевший отец женился…
Так в наших жизнях всё изменилось…
Время шло…
Мы с Эшли взрослели отдельно друг от друга. Я обучалась дома, и несмотря на то, что тётя Хэлен была частым гостем в нашем доме, до моего поступления в эту школу с Эшли мы больше ни разу не виделись. Я забыла его. Годы безжалостно вытравили память о нём из моего сознания полностью…
Когда крёстная приехала в школу-интернат первый раз – где-то через два месяца после моего поступления в него – она, с трудом расшевелив меня, взяла нас с Эшли вместе погулять в город.
Надо ли говорить, что в тот момент я была совсем не настроена на позитивное общение ни с ним, ни с ней, да и ни с кем?
Но Хэлен чудесным образом смогла достучаться до меня, и я начала оттаивать. Она же – заново познакомила нас с Эшем.
Мы до этого пару раз сталкивались с ним в интернате на переменах или в столовой. Но я тогда его не узнала, точнее, я до этого момента даже не предполагала, что мы знакомы, и более того – когда-то дружили. К слову сказать, он тоже меня не узнал.