Я в любовь нашу верю...
Шрифт:
— Я всегда говорила: ни к чему хорошему твои песенки не приведут — как в воду глядела!
— Мам, ну не начинай опять, — взмолилась Минако, чувствуя, как снова закипает. — За эти, как ты говоришь, песенки, мне прилично платят.
Вуаля! Кодовая фраза достигла нужного эффекта, и миссис Айно в мгновение ока вновь стала белой и пушистой:
— Надеюсь, тебе заплатили за то выступление, когда ты сознание потеряла? Это должно говорить о том, насколько серьезно ты относишься к своей работе. Но впредь постарайся не перенапрягаться, ребенок.
— Да, конечно, — с готовностью ответила девушка на вопрос и дельный совет.
— Чем
— Пью чай, читаю книгу, глажу кота, — шутя отрапортовала Минако, но тут же поняла, что снова сболтнула лишнего и прикусила язык.
— Кота?! Какого еще кота?! — заверещала миссис Айно. — Ты притащила с помойки очередную блохастую скотину?!
— Ма-ам! — протянула девушка со стоном отчаяния в голосе. — Хватит уже кричать! Я в курсе, что у тебя аллергия на все, что только существует в природе, но ведь я живу отдельно от тебя, и могу в кои-то веки позволить себе завести питомца!
— Тебе, наверное, некуда деньги девать. Ты же у нас великая певица, — послышались язвительные замечания, и это отчего-то задело Минако. Она изо всех сил старалась быть вежливой и тактичной в разговоре с матерью, но это была последняя капля в чаше ее терпения. И именно она вызвала первую слезу, что скатилась по щеке и упала на ухо Артемису. Кот недовольно повел головой, но, увидев, что новая хозяйка плачет, принялся успокаивать Айно, взявшись «месить тесто» — перебирать лапками по животу Минако.
А девушка тем временем думала, что же будет лучше: сбросить вызов первой и потом мучиться угрызениями совести, или вытерпеть очередную материнскую истерику и дождаться, когда миссис Айно сама прервет разговор. Наконец, осторожно подбирая слова, Минако произнесла:
— Мы уже разговаривали об этом. И вообще, что плохого в том, чтобы держать дома животное? Если бы ты его увидела, она бы тебе понравился…
— Это вряд ли, — хмыкнула женщина. — Ну да ладно, это на твоей совести. Но дома чтобы не смела появляться вся в шерсти, поняла?
— Поняла… — уныло протянула Айно, вытирая выступившие слезы.
— Ну, в таком случае, пора закругляться. В общем, ты поняла меня, Минако: я, как твоя мать, должна знать о тебе все, и желательно правду.
— Ага, — без особого энтузиазма согласилась девушка, мечтая снова отключить телефон.
— Все, до свидания!
Наконец-то вызов завершен! Облегченно вздохнув и буквально отшвырнув от себя телефон, Минако обессилено откинулась на подушку и прикрыла глаза.
— Мда, моя мать воистину феноменальная женщина — за каких-то десять минут разговора она довела меня сначала до белого каления, потом до слез, — поделилась девушка с котом. — В такие моменты я безумно завидую Мако, хоть это и неправильно — завидовать круглой сироте. Но в такие моменты… — Айно покачала головой и грустно улыбнулась.
Вечер был безнадежно испорчен. Минако теперь не радовали ни любимый чай, что сиротливо остывал на журнальном столике, ни любимая книга. В душе было пусто и тоскливо, словно оттуда всю радость выкачали. Аккуратно переложив кота на диван, Айно медленно побрела в сторону балкона.
Все краски природы исчезли, сменившись глубокой темнотой летней ночи. Луны не было видно, лишь мерцал на небосводе звездный бисер. И среди них, словно полноправная королева, сверкала
У миссис Айно уже давно были проблемы с психикой — ее нервная система находилась в расшатанном состоянии, оттого и бросало ее из крайности в крайность: то она льет слезы из-за пустяков, то рвет и мечет, создавая скандалы на ровном месте. И горе тому, кто попадется на ее пути. А попадалась преимущественно Минако, так как ее отец-дипломат был постоянно в разъездах. Вот и приходилось ей частенько попадать под материнские вспышки гнева, порой неконтролируемые. Найдя причину для недовольства, миссис Айно начинала сначала «пилить» дочь — скажем, принесла Минако со школы тройку, а мать уже с порога начинает:
— Троечница несчастная! Лентяйка! Тупица! Бери пример с Ами — она постоянно занимается, не тратя время даром. Пока не сделает уроки — из-за стола не встанет. А ты что?!
А потом начинались гневные тирады, угрозы, запреты… Швыряния предметов и даже рукоприкладство.
В подростковом возрасте лимит терпения Минако был исчерпан, и она стала сбегать из дому. Так у нее, помимо проблем с матерью, появилась проблема с полицией — мятежную Айно находили и возвращали домой, где ее ждала очередная порция разборок, слез и пощечин. Она пыталась прятаться у подруг, но через день-два ей приходилось возвращаться домой.
Все изменилось в лучшую сторону, когда Минако поступила в университет, и отец в честь ее восемнадцатилетия подарил ей небольшую квартирку в тихом районе Токио. Пускай до университета было проблематично добираться, зато девушка смогла наконец вдохнуть полной грудью и расправить плечи, не ожидая нотаций из-за пустяков. Конечно, миссис Айно могла испортить ей настроение и по телефону, но все-таки это было не так часто, как в школьные годы. К тому же, ее верные подруги были всегда рядом, да и от Мамору она получала всю ту любовь, которой ей не хватало. Это был парадокс: Минако Айно, «Дитя Любви», дарила свои любовь и свет всем вокруг, но только единицы отдавали ее взамен, полагая, что от нее не убудет. Но любовь в этом мире нужна всем. Даже тем, кто бежит от нее. Даже тем, кто ее дарит.
Вспоминая о своих проблемах, девушка не могла не думать о еще одном странном случае, произошедшем с ней в раннем детстве. Возможно, это была одна из предпосылок негативного отношения матери к ней, но Айно не была уверена на все сто процентов. Пока маленькой Минако не исполнилось два годика, она была спокойным ребенком. Но потом она стала кричать и плакать всякий раз, когда мать брала ее на руки. Девочка утверждала, что «эта тётя — не ее мама», и ничто не могло разубедить малышку. Минако закатывала грандиозные истерики всякий раз, когда миссис Айно приближалась к ней, даже размахивала кулачками. Семья Айно столкнулась с серьезными проблемами, не зная, что и думать — ведь раньше все было нормально. И только после нескольких походов к психотерапевту девочка успокоилась и перестала воспринимать родную мать как личного врага. Но начало было положено.