Я в любовь нашу верю...
Шрифт:
— Это еще зачем? — удивилась Айно, выпрямившись.
— Не хочу оставлять тебя без присмотра. Ты беззащитна без жезла Венеры и коммуникатора, а так как убедить тебя взять их с собой себе дороже, то вполне реальней сопровождать тебя везде и всюду.
— И как ты себе это представляешь? — поинтересовалась Минако, уперев руки в бока. — В клуб с животными не пускают, ты в курсе?
— Да. Именно поэтому тебе лучше взять сумочку побольше.
— Слушай, а не легче ли тебе принять человеческий облик?
Артемис
— Мне не давали на это разрешения.
— А самовольно?
Кот так серьезно посмотрел на Айно, что та тут же передумала препираться.
— Ладно, сдаюсь, — пробурчала девушка, вынимая из шкафа большую кожаную сумку верблюжьего цвета. — Прошу, — сделала она приглашающий жест, и Артемис, не заставляя себя долго ждать, запрыгнул внутрь.
Подняв сумку и закинув ее на плечо, Минако натужно вздохнула:
— Нет, все-таки тебе нужно сократить дневную норму «Вискаса». Ты весишь, наверное, целую тонну.
— Совершенно авторитетно заявляю, что это самый уродливый костюм, который я когда-либо видела.
Минако покрутилась у зеркала и, вздохнув, села на диванчик, с трудом сдерживая себя от того, чтобы не завыть в голос. Когда она увидела нечто, напоминающую нежно-голубую бальную пачку в пайетках, ей тут же захотелось сбежать на другой конец света, лишь бы не видеть этот кошмар. Но искусство требует жертв, и Айно пришлось надеть не только костюм, но и белые колготки, голубые туфли на плоской подошве и крылышки феи за спину. Через несколько минут от прежней Минако не осталось ничего, кроме распущенных волос — даже ее неизменный бант заменили на безвкусный цветок-заколку.
— Не понимаю, они хотят меня прославить или опозорить? — недоумевала девушка.
Артемис, наполовину выбравшись из сумки, сочувственно посмотрел на нее:
— Делать нечего, терпи. Думай о чем-нибудь хорошем. О возможной победе, например.
— Или о Мамору… — мечтательно протянула она, и ее глаза заблестели.
— Можно и о нем, — кивнул кот. — Кстати, когда твое выступление?
— Сказали, начнется с минуты на минуту. В любом случае, мне сообщат.
Минако встала с места и зашагала из угла в угол, напевая под нос песенку. Концертный костюм шуршал в такт ее шагам, словно девушка была обернута в фольгу. Остановившись, она высказала еще одно возмущение:
— Они даже не дали мне возможности выбрать песню для выступления, — Айно всплеснула руками. — Вот и как это называется?
— Наверное, они выбрали самую известную твою композицию, — терпеливо заметил Артемис. — Слушай, сядь! У меня уже в глазах рябит.
Послушно плюхнувшись рядом, Минако откинулась на потертую спинку диванчика и сделала пару глубоких вдохов. А потом снова начала негромко напевать песенку. Сердце ее взволнованно билось, словно перед экзаменом. Руки вспотели, ноги тряслись.
— Это обычный
— Не волнуйся, я буду рядом, — уверил ее кот, касаясь девушки пушистой лапкой. Он понимал, отчего так волнуется Минако, но говорить об этом не решался.
Все дело было в том, что она привыкла чувствовать поддержку подруг и Мамору, что были в зале. Это придавало ей уверенности. А теперь Айно казалась скелетом без мышц и сухожилий: малейший толчок — и она обратится в сухую груду костей. Как тело не может двигаться без соединительной и мышечной ткани, так и человек без поддержки друзей и близких не чувствует себя в уверенности.
— Спасибо! — девушка с душой пожала белую лапку, и в тот же момент раздался стук в двери:
— Ваш выход, мисс Айно!
— Да-да, сейчас! — крикнула она и на автомате поднялась с места. Уже возле дверей Минако повернулась к Артемису и подмигнула ему. В ее глазах больше не было страха или неуверенности, она вновь стала прежней кокеткой и соблазнительницей даже в этом нелепом костюме.
Айно не слышала, как объявляли ее номер. Она вышла на сцену под гром аплодисментов и, услышав знакомые аккорды, сняла микрофон со стойки и запела:
Эта любовь, эти импульсы внутри,
И рассудку дрожи не унять.
Это началось десять месяцев назад,
От близости твоей все в огне горит.
Словно в мелодраме, книгах и кино,
Я легко сюжет предугадаю.
Только не судьба, несчастливая любовь.
Но я верю время придет, счастье вернет!
Крутнувшись на носочках и щелкнув пальцами, девушка перешла к припеву:
Судьба мне тихо шепчет:
«Се ля ви!»
Радости секреты от рассудка далеки.
«Се ля ви!»
Хочу держать любовь как пса на привязи.
Хочу любить я снова,
И к сердцу прижиматься…
Но жизнь жестокая ко мне одной.
Минако с легкостью вошла в роль, хотя песня не совсем была актуальной по отношению к сложившейся ситуации, но Айно с легкостью вспомнила о былом. Чуть пританцовывая и качая головой в такт мелодии с легким вплетением японских мотивов, она продолжала уже с чуть легким нажимом:
Кто вам право дал говорить мне глупости?
Кто вам право дал лезть в мою судьбу?
Выбрала сама я тернистую тропу,
Хоть и знала, что туфельки сотру.
В сердце снова боль,
Я сама того ждала.
Я сама себя леплю из глины,
Только почему не хватает мне тепла?
Жар свой сердца я отдаю,
Чтоб греть любовь!
Вот оно! Девушка, допев второй куплет, заметила жюри, сидящее за столиками в паре метров от сцены. Вот, значит, как! Все вполне серьезно. Надо поднажать, сразить их наповал!
Судьба мне тихо шепчет:
«Се ля ви!»