Я вам что, Пушкин? Том 1
Шрифт:
— Ну так разомнись, Гару, что ты тормозишь? — усмехнулась Моника, — напряги ту лапшу, которая у тебя вместо мышц!
Вот щас обидно было. В том, что разрабы главного героя дрищом сделали, моей вины вообще ноль. И вообще в шестнадцать (или сколько там ему) накачаться сложновато. Я аккуратно обогнул парту. Моника, заметив это, бочком двинулась к кладовке.
— Я мщу, и мстя моя будет страшна, запомни это, — возвестил я, — тебе не уйти, Мо…
Тут идти вперед стало почему-то гораздо труднее. Я опустил глаза. Две бледные ладони
— М-месть, — поправила меня Юри, — не «мстя», Г-гару. Как человек н-начитанный, т-ты д-должен это знать.
(вот это топ-10 аниме-предательств, согласен?)
— Пусти меня, Юри, — я добавил драматизма в голос, — я вышел на дорогу ярости и пройду по ней до конца.
— Б-боюсь, я не могу этого допустить, — тон Юри был все таким же робким и извиняющимся, — ты м-милый парень, к-конечно, но предать подругу было бы гнуснейшей подлостью с моей стороны.
(ох моя маленькая наивная девочка, знала бы ты, что она с тобой сделала во втором акте)
Не надо об этом. Почему-то мне кажется, что сейчас все совсем иначе идет. По крайней мере, ТАКОГО в сцене с пробным чтением точно не было, думал я, глядя на то, как Нацуки покатывается, сидя за партой, а Саёри торопливо приводит в норму свою прическу. Хлопнула дверь — Моника успела добраться до кладовки. Проклятье.
— Гару, ты опоздал, тормоз! — возмутилась Нацуки.
— Вот и нет, — ответил я, — ничего еще не кончено! Юри, пусти!
Она лишь усилила захват.
— И–исключено. Моя лояльность непоколебима.
— Я тебе книжку подарю! — предложил я.
Конечно, будь это серьезный переплет, просто локтем бы двинул и вырвался, но:
а) мы же просто дурачимся, херней страдаем.
б) это, блин, Юри. Не смог бы ее ударить, даже если бы захотел.
(и ту с ножом из второго акта? если она на тебя нападать будет)
Ну, тут на самом деле возможны варианты. Самый вероятный — если Юри из второго акта нападет на меня с ножом, я, скорее всего, от потери крови отъеду. В результате десятка ножевых ранений.
— Жалкие потуги, Гару, — отмела мое предложение тихоня, — с-сдавайся, п-признай наше п-превосходство, и все закончится.
— Три книжки, — предложил я, — толстенных романа… тебе каждого минимум на неделю хватит. Магический реализм, фэнтези, хоррор… как звучит, м?
Руки дрогнули, и, может, мне показалось, но у нее участилось дыхание. Отлично, Игорян, ты на верном пути!
— Пять книг, — повысил я ставки, — сегодня же электронный каталог скачаю и…
— Не слушай его, Юри, он лжет, он искушает тебя! — заорали из кладовки.
Последний козырь на стол.
(придется все-таки за кредиткой сходить)
— Полное. Собрание. Сочинений, — четко и расстановкой произнес я, — любого автора. По выбору. Хоть тридцать пять томов. Все они будут твоими, если только
И выбор был сделан. Через мгновение кольцо разжалось, и я ощутил свободу. Тут же ломанулся к кладовке. Подскочил к ней и схватился за ручку двери. С той стороны пискнули. Сильно потянул на себя раз, другой, третий… Черт возьми, да это почти кинговское «Сияние», не хватает только пожарного топорика.
(а вот и Гарик!)
— Сейчас, Моника, я как дуну, как плюну, и весь твой домик улетит прямо в гребаный Канзас, обещаю!
— Ты путаешь сказки, Гару! — она еле сдерживала смех.
— И хрен с ними! — отозвался я.
Что ж, раз на себя не получается, попробуем по-другому. Я навалился на створку…и влетел в кладовку. Дверь больно хлопнула по спине, закрываясь. Черт, а тут тесновато. Лишь бы не разбить чайный сервиз Юри, иначе она прирежет меня раньше второго акта. Не кладовка, а закуток, чисто чулан Гарри Поттера под лестницей. Только и хватает места, что на пару стеллажей со всяким барахлом, моющие принадлежности и…
— Поздравляю, — снова знакомый тон, глубокий и соблазнительный, — ты меня поймал.
Моника стояла, облокотившись на полку. На полу у ее ног валялась пара книг. Наверное, свалились, когда я влетел. Было темно, из классной комнаты пробивался только лучик света, но мне показалось, что я вижу сияние в ее глазах. Совсем даже не кинговское.
— Паровозик, который смог, — ляпнул я первое, что пришло в голову.
— Что-что? — не поняла Моника.
Мне чертовски не хотелось рассказывать ей про шедевр комедийного кино девяностых, поэтому пришлось прибегнуть к самому доступному варианту.
Уж не знаю, может, это адреналин добавил остроты или что еще, но сейчас поцелуй вышел лучше всех предыдущих. Настолько лучше, что мне пришлось насилу себя отрывать. А то бы сорвал с нее этот мерзкий серый пиджак прямо здесь. Вот был бы номер, конечно…
— Гару, — прошептала Моника, — это совсем не по сценарию.
В ответ я смог только глупо усмехнуться. Не знаю, как люди подбирают слова в такие моменты. У меня один только белый шум в ушах шипел.
И когда Моника обхватила меня за шею и притянула к себе, он только усилился. Впрочем, когда ее язык заткнул мне рот, усилился не только шум.
(слушай, может, не будешь останавливаться? что если остальные захотят присоединиться? вот и твой ХЭППИ-ЭНД настанет)
(слышишь?)
(эй)
(прием, брат)
(Хьюстон, ответьте)
В ноздри набилась причудливая смесь запахов какой-то химии, хлорки, наверное, и шампуня Моники. От этого коктейля кружилась голова.
— Гару, ты там убил ее, что ли? — послышался голос Нацуки.