Я вам что, Пушкин? Том 1
Шрифт:
Однако радость схлынула так же быстро, как и появилась. Потому что портал отпружинил мою руку обратно. Под нажимом он проминался, но потом сразу же отталкивал приложенную силу. Я попробовал одной ладонью, потом двумя, а следом кулаками вдарил — результата ноль. Барьер оставался непроницаемым. Наверное, можно было бы попробовать прямо влезть в него. Я так и хотел. Да только вот не вышло — потому что как только я направился к нему, кто-то сцапал меня за лодыжку.
(вот и ПРИПЛЫЛИ)
— Пусти, — просипел
Поразительно, но преследователя я до сих пор не видел, даже в неясном сиянии от портала. Оно как будто огибало его так, что даже моих ног видно не было. Но хватка оказалась настоящей. И сильной.
— Пусти, с-сука, — в отчаянии повторил я, — мне надо уйти.
Хриплое дыхание прекратилось. Сначала показалось, что я оглох наконец или мозг стал фильтровать этот хрип, как травмирующий фактор. Но оказалось, что это совсем не так.
— Куода же ты, Игуорь? — голос неведомого хрипуна оказался низким и влажным. — Оставуайся. Нам будет веселуо.
— В жопу иди, — ответил я, — я тебя знать не знаю и оставаться тут не собираюсь.
Нажим на лодыжку усилился. Еще чуть-чуть, и там появится славная трещина.
— Уой-уой, непруавильный выбуор, Игуорь, — ответило нечто. Оно говорило так, как если бы исполинскую жабу научили человеческой речи. Звук получался глухой и нечеткий, словно пасть этой жабы была забита грязью, тиной или…
(темнотой)
— Тебе пуонравится в нашем клубе, — пророкотал преследователь, а в следующую секунду портал, так меня и не впустивший
(или не выпустивший?)
начал удаляться с бешеной скоростью.
Твою мать, оно волочет меня в глубину этого ничто. Наверное, вот то самое славное местечко, о котором говорила Моника. Я пошел поперек скрипта и в итоге вывалился за его пределы, как в режиме noclip. А ведь никто не говорил, что здесь безопасно, правда? Правда.
Мы уносились все дальше и дальше, за какие-то секунды портал сделался сначала снова бледным пятном, потом черточкой, а теперь и вовсе точкой. Стало ощутимо холоднее. Холод слегка отрезвил, но в целом ситуацию не улучшил — появилось осознание, что вместе с этим светом тает и моя надежда на спасение. Когда свет погас
(Штирлиц погасил лампочку)
я закричал. Закричал от отчаяния и страха. Темнота неожиданно обрела вкус, мерзкий и прогорклый… чем-то напоминавший чаек Юри из кошмара. Нахлебавшись этой дряни от души, я закашлялся и очнулся.
Первым, что я увидел, было лицо Юри, выглядывавшее из-за двух серых гор. Лицо было бледное, с темными испуганными глазами, и очень походило на луну.
— Ж-живой, — выдохнула эта луна, — лежи с-смирно. Д-девочки п-пошли за м-медсестрой, должны вот-вот вернуться.
Солнечный свет ударил по глазам, поэтому я прищурился, потер их кулаком и заворочался. Надо же, все почти как вчера. Только сегодня лежу на чем-то очень мягком и…
— Тебе н-неудобно? — Юри занервничала, — М-моника
Погодите-ка. Это получается, что я лежу на… чуть скосив взгляд, убедился, что так и есть. Надо отметить, что подушка из ее коленей вышла классная.
(а теперь представь, какая была бы из…)
Да что тут представлять-то. Как будто в лотерею выиграл. Да не простую, а грин-карточную. Хотя я бы предпочел, чтоб это случилось при более… приятных обстоятельствах, но дареному коню в зубы не смотрят. И на сиськи тоже.
— Все нормально, Юри, просто мутит чуток, — я слабо улыбнулся, — извини, я, кажется, твой сервиз расколотил.
— Да ч-черт с ним, с этим сервизом, — отмахнулась она, — у меня дома еще таких т-три комплекта. Г-главное, что ты ж-жив.
Не было у нее никаких трех чайных наборов дома. Даже одного не было. Потому что уж очень лицо было печальное и растерянное. Так из-за челика, с которым три дня знаком, расстраиваться не будешь, каким бы милым он тебе ни казался. А вот из-за дорогой сердцу вещи — вполне.
— Хочешь, я тебе новый подарю? — спросил я тихо.
Она замялась, опустила руки и машинально провела ладонью по моим волосам. Исус, Будда, Супермен, кто угодно — пожалуйста, пусть мне не придется вставать еще хотя бы пять минут. Я вас, ребята, никогда ни о чем серьезном не просил, так что подсобите мне с этим, плз, лады?
— Т-ты и так даришь мне с-собрание с-сочинений, з-забыл?
Надо же, даже не ожидал, что это так скоро мне ПРИПОМНИТСЯ. Раз уж мы в видеоигровом мире формально, мне бы очень не помешали плашки с инфой, как в теллтейловских «Ходячих мертвецах», например. Что-нибудь типа «Юри запомнит твое вранье».
— Я помню. А что, ты уже выбрала автора?
Юри закусила губу и сцепила руки на груди.
— Есть н-несколько в-вариантов, но я п-пока не определилась…
Так, ребята, новая просьба — пусть эта филологическая дева выберет не какого-нибудь Бальзака или Дюма. Иначе придется продать почку, селезенку и яичко, чтобы заплатить за все, что эти господа накропали. А я пока предпочел бы сохранить полный комплект органов. Хотя если она позволит покорить эти обтянутые формой вершины, можно вообще все местные книжные лавки обнести…
За дверью раздалась быстрая дробь шагов. Понятно, больше не помечтать, пора вставать. Я аккуратно съехал с «подушки» и принялся подниматься.
— О-осторожно, — встрепенулась Юри, — д-давай я тебе помогу.
В итоге мне самому пришлось ей помогать. В аут я выпал всего-то минут на десять, судя по часам. Но Юри даже такое недолгое пребывание в неудобном положении далось тяжело. Ну еще бы — попробуй потаскай такой груз каждый божий день. Неизвестный дизайнер одарил тихоню минимум «пятеркой». Для озабоченной фанбазы это, конечно, дар, а вот для самой девчонки и ее спины — стопроцентное проклятие.