Я вам что, Пушкин? Том 1
Шрифт:
— Нацуки, хватит, — сказал я твердо. Ничего против ее образа цундерки не имею, но надо знать время и место.
— Ой, а что такое? — наигранно изумилась она, — стыдно стало?
— За тебя разве что, — парировал я.
Моника демонстративно кашлянула, привлекая тем самым всеобщее внимание. Не самый эффективный способ, особенно, когда шум поднимается, но сработало. Даже Саёри оторвалась от тетрадки.
— К консенсусу мы, похоже, не придем, — резюмировала глава нашего клуба, — поэтому предлагаю снять с себя ответственность, девочки. Пусть Гару выбирает сам. Он парень умный и вполне способен
Тем более, что оно давно у меня на уме вертится.
— Польщен твоей верой в меня, Моника, — ответил я. Для пущего эффекта встал из-за парты, — я действительно уже определился с тем, кому буду помогать.
Снова четыре пары глаз смотрели на меня. Но в отличие от первого дня в клубе, никакого недоверия уже не ощущалось. Сейчас я видел в них надежду. У всех, даже у Нацуки, отчего на душе потеплело. И зачем она только выеживается постоянно?
— Не скрою, сложный выбор вы мне предложили. Между женщинами выбирать дело неблагодарное. Вон греки даже войну из-за такой херни учинили как-то, про нее еще один слепой дед писал, Юри, ты наверняка его знаешь. Я войны между вами не хочу, поэтому и помогать буду всем.
Выражение лица Моники в тот же момент изменилось — ее как будто мешком по голове жахнули. Нечто похожее мы уже наблюдали в начале собрания, когда Нацуки показала…
(сиськи, а точнее, их отсутствие, фьюить-ха)
….пикчу с обновленной датой фестиваля.
— Как это… в-всем? — попыталась Моника вернуть самообладание.
— Легко, — пояснил я, — за выходные и в начале следующей недели определяемся с тем, каким мы вообще хотим сделать наше мероприятие. Можно ведь по-разному все организовать. Открытый микрофон сделать, слэм с фристайлами…или пусть все стихи составят единую композицию, чтоб получился один большой номер. Вариантов масса, так что нам есть над чем поразмыслить. Как завещал старина Курт Кобейн, пораскинуть мозгами.
Надеялся, что над моей маленькой шуткой хоть кто-то посмеется, и напряжение в аудитории несколько спадет. Не повезло — то ли музыка группы «Нирвана» до этого мира не дошла, то ли пещерные леди с массовой культурой вовсе не знакомы. Ну да ладно. Идем дальше по плану.
(один лишь дедушка Ленин хороший был вождь)
Нет, если уж Курта не признали, то Игоря Федоровича и подавно, даже пробовать не буду.
— После того, как с этим закончили, пишем стихи. Думаю, до среды и впрямь управимся, с вашими талантами, девчонки, это как два пальца об асфальт. В четверг мы встречаемся с Моникой и Саёри в условленном месте… еще успеем договориться, где, и готовим нашу макулатуру.
Моника чуть скривила губы — характеристика ей явно не понравилась. Но подбирать слова я не стал, да и не хотел. Даже на заштатном филфаке их стихи разнесли бы в хвост и в гриву. А ведь там тоже не мастера слова сидят.
— Потом разгребемся с печатью, и я помогу Юри. Украшения, атмосфера и все, что только понадобится. Много времени, опять же, на это не уйдет. И наконец, в воскресенье пойду подмастерьем к мастеру кулинарного дела…
— Дурак ты, — Нацуки густо покраснела — на ржавый крючок лести она попалась сразу. Никогда еще он меня не подводил. Хоть и не особо люблю такими штуками
(сейчас главное не простота, а эффективность)
— По-моему, все четко продумано, — подытожил я, — если сделаем так, как я сказал, никто не перенапряжется…
— К-кроме тебя, — тихо сказала Юри, — Г-гару, судя по этой неделе… по т-твоему о-обмороку… ты живешь на износ. Э-это неправильно… И было бы н-несправедливо о-обременять тебя л-лишними х-хлопотами.
Судя по этой неделе, место мне в психушке. С одной стороны по соседству будет лежать Наполеон, который император, а с другой — который торт. А я встану между ними и загадаю, нахрен, желание. Сдерживая смех, глянул на Юри сверху вниз. Не так уж часто такая возможность может Гарику выпасть. Они ж все-таки ростом вровень…
(ну почему же… в миссионерской позе именно так ты на нее и посмотришь. скучная, конечно, штука, зато классика)
Удивительные у нее все-таки глаза. Да и у Нацуки тоже. До сих пор не верится, что ни та, ни другая не пользуются линзами или еще какими-нибудь прибамбасами.
— Не бойся, Юри, — ответил я, — мне не впервой. Если это для общего дела нужно, я справлюсь.
— З-здорово, — донеслось в ответ.
— Это точно, — подтвердила Саёри, — я даже немного горжусь собой! Это ж моя идея была пригласить Гару к нам! Благодарности принимаю конфетами и печеньем!
Отличная идея. Зайду в отдел со сладостями в магазине, поищу для нее брикетик халвы. Не факт, что найду — ее и в Японии из реального мира достать трудновато, наверное. Но постараюсь, обещал же.
— Тебе скоро форму перешивать придется, Саёри, если так будешь на конфетки налегать, — хихикнула Нацуки, — а план хороший, Гару, надежный, как…как… не знаю, как швейцарские часы, вот! Даже удивительно, что болван вроде тебя сам до такого додумался. Видишь? — она победоносно воздела кулачок, — начал со мной общаться, и сразу как интеллект вверх попер, смекалочка прорезалась, м? Вот то-то же! Набирайся мудрости!
— И скромности, — заметила Юри с улыбкой.
— Скромность для лохов, — парировала коротышка, — и тебе, подружка, тоже не помешало бы это усвоить…
Они продолжили и дальше перебрасываться подколками. Причем Юри особо не уступала. Меня пробило чувство дежа вю, совсем как несколько дней назад, на первом обмене стихами. Но если тогда между ними буквально искры летали, то сейчас все было спокойно. Как в рестлинге — не дерутся, а только вид делают. Все напряжение щас ушло в Монику.
(словно и не было маленькой ночной разрядки, да?)
— Гару, можно тебя на минутку? Выйдем в коридор, ладно?
Я уже говорил, что в распознавании намеков не больно-то хорош. Но в ее тоне читалось настолько мощное «делай как я скажу, иначе убью нахрен», что и глухой услышал бы.
— Выйдем, — согласился я.
Вместо коридора выбрались на лестницу. Не самое лучшее место для задушевных бесед, потому что в учебные часы по ней вереницы учеников шастают, да и преподы курсируют туда-сюда. Но к этому времени почти у всех классов уроки уже закончились, поэтому в пролете было тихо и пустынно.