Я вам любви не обещаю
Шрифт:
Графиня едва сдерживалась. Бледные губы дрожали, глаза покраснели от пролитых слёз:
— Вы ждали, что я оставлю его здесь, с вами? Полно! Не настолько же вы глупы, в самом деле! Его увлечение вами переходит всякие границы и едва не стоило ему жизни. Надеюсь, он одумается и примет верное решение, когда поправится, а вы не смейте появляться в Бахметьево. Он мой единственный сын, — тихо продолжила она, — и я не позволю ему загубить свою жизнь ради какой-то потаскухи, что выбралась из грязи в князи.
— У нас будет ребёнок, — робко попыталась
— Ни первый и ни последний ублюдок в роду Бахметьевых, — фыркнула графиня. — Мужчины все таковы. Вы думаете, их заботят внебрачные дети? Уверяю, вы ошибаетесь. Он мой единственный сын, — повторила графиня, — но у Жоржа есть брат и сестра, единокровные, но не равные. Ни вы первая, ни вы последняя в веренице его увлечений. Рассчитываете стать графиней? Напрасно! Он никогда не женится на вас.
Каждое полное яда слово матери Георгия жалило в самое сердце.
— Мы собирались уехать за границу, — чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза, прошептала Вера, бросив отчаянный взгляд в сторону широкой кровати, где разметался на подушках тот, о ком шла речь.
— Разве он впервые солгал вам? — позволила себе чуть заметную усмешку Лидия Илларионовна. — Как же вы наивны. Мужчины часто лгут, чтобы получить желаемое. Чтобы жить за границей, нужны немалые средства. Они есть у Жоржа, но почти все вложены в дело. Ежели бы он действительно собирался уехать с вами, ему пришлось бы расторгнуть ни одно выгодное соглашение. Он не сделал того. Он притащил вас в Петербург себе на потеху, до тех пока вы не наскучите ему.
— Вы лжёте, — побледнела Вера.
Графиня пожала изящными плечиками и с жалостью взглянула на свою собеседницу, как смотрят на глупое неразумное дитя.
— Спросите его о том, когда истечёт срок вашего траура по усопшему супругу, ежели он ещё вспомнит о вас к тому времени, — отозвалась она.
Вера только открыла рот, чтобы сказать графине, что всё совершенно не так, как в спальню вернулся князь Дашков вместе с кучером Бахметьевых. Георгия завернули в одеяло и вынесли из комнаты. Вера, спотыкаясь на каждом шагу, последовала за ними, но Лидия Илларионовна заступила ей дорогу в дверях спальни.
— Чтобы духу вашего не было в Бахметьево! Я не посмотрю на ваше положение и велю вышвырнуть вас вон, коли вы там покажетесь, — чеканя каждое слово, произнесла она.
Вера проводила глазами madame Бахметьеву и метнулась к окну. Кучер вместе с князем Дашковым аккуратно погрузили Георгия в экипаж, следом в карету забралась графиня, поддерживаемая под локоток Алексеем Николаевичем. Словно ощутив на себе чей-то взгляд, князь поднял голову. Не отрывая взгляда от бледного лица молодой женщины в окне второго этажа, Дашков сел в экипаж и, дождавшись, когда возница уберёт подножку, демонстративно захлопнул дверцу, словно отрезая Веру от Георгия, от того круга, к которому принадлежал его крестник.
Верочка без сил опустилась на кушетку и, закрыв лицо ладонями, несколько раз всхлипнула. В дверях застыла горничная
— Ваше сиятельство, — наконец, решилась она, — вам отдохнуть надобно. А то не ровен час, сами в постель сляжете.
Вера обернулась, поднялась с кушетки и окинула комнату быстрым взглядом:
— Прибери здесь всё, — велела она.
Взгляд остановился на простреленном мундире, оставшемся сиротливо висеть на стуле. Погладив золотой погон кончиками пальцев, Вера решительно сняла его со спинки стула и протянула Дуняше:
— Это пусть в Бахметьево отвезут.
«Только так! Чтобы даже воспоминания не осталось!» — проводила она глазами горничную. Права Лидия Илларионовна. Что хорошего она принесла Георгию? Карьера, репутация, да и сама жизнь — всё к чертям! И лишь она одна во всём виновата!
На следующий день в Покровское явился Турмалинов. Следователю понадобилось записать свидетельские показания княгини, но пощадив молодую женщину, он не стал вызывать её на допрос в столицу, а сам приехал в имение.
Аркадия Петровича проводили в кабинет и оставили там дожидаться хозяйку усадьбы. Оставшись один, Турмалинов, разглядев на кромке ковра бурые пятна, опустился на колени, всматриваясь в них. Увлёкшись своим занятием, он даже не заметил, когда madame Одинцова ступила на порог.
— Аркадий Петрович, — кашлянула Вера, стремясь привлечь его внимание.
— Ох, простите, Вера Николавна, — поднялся с колен Турмалинов и отряхнул брюки. — Я вас надолго не задержу.
— Вы по поводу Караулова? — жестом предлагая присесть, поинтересовалась Вера.
Аркадий Петрович утвердительно кивнул. Взгляд Веры невольно задержался на испачканном кровью ковре. Княгиня побледнела, от Турмалинова не укрылось, как задрожали её тонкие пальцы, и она, дабы унять волнение, переплела их между собой.
— Спрашивайте, — присела в кресло madame Одинцова, стараясь более не смотреть в ту сторону.
— Я понимаю, что вам, конечно же, тяжело вспоминать, — заговорил Турмалинов, — но мне просто необходимо, чтобы вы припомнили всё в мельчайших подробностях.
— Я постараюсь, — вздохнула Вера. — Пётр Родионович приехал где-то в час пополудни и пришёл в этот самый кабинет.
— Вы уже были здесь? — уточнил Турмалинов.
— Совершенно верно, — кивнула княгиня. — Он, угрожая мне оружием, уж не знаю, где он его взял, требовал денег. Потом появился Жорж, о, простите, граф Бахметьев.
Вера прикрыла глаза, восстанавливая в памяти картину того дня.
— Я достала ключи от сейфа из ящика стола, протянула их Караулову, но он велел мне самой открыть сейф. Георгий Алексеевич попытался забрать у него пистолет, а потом выстрел… Простите, — поднесла она платок к глазам, — дальше всё как в тумане. Помню только, что ударила его по голове вот этой чернильницей, — кивнула она стол.