Я вам любви не обещаю

Леонова Юлия Сергеевна

«Боже! За что мне это все, — села она на кровать и потёрла ладонями пульсирующие болью виски. — Как стыдно, — вздохнула девушка. — Влюбиться в человека не своего круга, мало того, не суметь скрыть своего увлечения, сделаться посмешищем для всех!». Вера готова была расплакаться от досады на самоё себя, от обиды на равнодушие Бахметьева. При одной только мысли, что он вместе со всеми потешается над влюблённой в него провинциальной дурочкой, грудь сдавило тисками. Вера даже зубами скрипнула от злости, что вдруг накатила на неё душной волной. Захотелось что-нибудь разбить

или сломать. Тонкие пальцы сжались в кулаки, но все, что она могла себе позволить, это выместить свою злость на подушке, что попалась ей под руку. В порыве гнева Вера колотила по ней, что было силы. Аккуратный пучок, в который были уложены её светло-русые волосы, растрепался, лицо её раскраснелось, кружевная косынка, прикрывающая довольно скромный вырез платья, сбилась набок.

Именно такой её застала Анна. Девочка постучала, но ей не ответили, потому как Вера с головой, погрузившаяся в свои переживания, не услышала её робкого стука. Остановившись на пороге, Аннет с тревогой взирала на свою гувернантку.

— Mademoiselle Вера? — удивлённо оглядывая, учинённый в комнате погром, негромко спросила Анна.

Тяжело дыша, Вера убрала за ухо выбившуюся прядь и поправила косынку на груди. Заметив на полу смятый рисунок, девочка подобрала лист и внимательно вгляделась в изображение.

— Отдайте, Аннет, — протянула руку Вера.

— Он вас обидел? — поинтересовалась княжна, протянув рисунок владелице.

— Нет, — резко отозвалась Вера.

Анна обиделась на её резкий тон. В голубых глазах блеснули слезы. Девочка повернулась, собираясь выбежать из комнаты, но Вера успела поймать её за руку. Опустившись на колени, девушка обняла княжну:

— Аннушка, прости меня. Я не хотела тебя обидеть, — горячо зашептала она. — Только ты никому не говори ничего. Хорошо? — попросила Вера.

— Не скажу, — обнимая её за шею, ответила девочка.

На следующий день ближе к полудню гости разъехались. Последними усадьбу Уваровых покинули старая княгиня и Караулов. Устроившись на мягком сидении, Елизавета Петровна смерила племянника суровым взглядом:

— Чего это тебе, Петруша, вздумалось за гувернанткой волочиться? — прищурилась княгиня.

— Ну, отчего же волочиться сразу? — вскинулся Караулов. — У меня, может, тётушка, намерения вполне благородные.

— Можно и более достойную партию сыскать, — фыркнула княгиня.

— Это ж какую? — скучающе бросил Караулов, понимая, что тётка вновь завела старый разговор.

— Да вот хотя бы и Марья Кирилловна. Чем не пара тебе?

— Всем, — зло отозвался Пётр Родионович.

— Все-то ты нос, Петруша, воротишь, — сварливо заметила Елизавета Петровна. — Не будь ты единственным сыном моей сестры, палец о палец не ударила бы ради тебя.

— Стара она больно, — скривился Караулов.

— Да вы с ней одного года будете! — возмутилась княгиня. — Ну и что, что вдова, зато состояние вполне приличное имеется.

— Что мне с того состояния? Все оно её детям достанется, — огрызнулся Караулов. — А мне она и родить-то уже не сможет.

Княгиня подавила тяжёлый вздох:

— И все же не дело это на гувернантках

жениться, — продолжила она. — Довольно нам одной истории. Уж сколько мне побегать пришлось, сколько денег выложить, вспомнить страшно, — всплеснула она руками.

— А вы и не вспоминайте, тётушка, — улыбнулся Караулов. — Я ж не паскудничать собираюсь, а жениться. Верочка — барышня умная, воспитанная, приятная во всех отношениях.

— Бесприданница, — буркнула княгиня. — Думаешь, от хорошей жизни она в гувернантки подалась после Екатерининского-то?

— Так и я гол, как сокол! — весело заметил Пётр Родионович. — Чем мы не пара?

— Не гневи Бога, Петруша. Сказала, что отпишу тебе Покровское, стало быть, так и будет, — нахмурилась Елизавета Петровна.

— За это я вам, тётушка, премного благодарен, но годы идут, пора бы о семье подумать, — потупил взор Караулов.

— И когда же ты все её достоинства разглядеть-то успел? — не унималась княгиня. — Ведь знакомы-то, почитай, два дня.

— А мне одного взгляда достаточно, чтобы понять, что человек собой представляет, — парировал Пётр Родионович.

— Да и мне одного взгляда довольно, чтобы понять, что она Бахметьевым увлечена, — поддела его Елизавета Петровна. — Оставь ты это дело, Петруша. Где тебе с графом тягаться?

— Это ничего, тётушка. Я ж понимаю. Георгий Алексеевич умеет голову вскружить, но только ему Верочка без надобности. Она это поймёт со временем.

— Боюсь огорчить тебя, мой мальчик, — вздохнула княгиня. — Вот уж не думала, что ты можешь всерьёз увлечься этой девицей, да ещё за столько короткое время. Поверь мне, прожитые годы учат наблюдательности. Не столь уж Георгий Алексеевич и равнодушен к mademoiselle Воробьёвой, как пытается показать. Неужели ты думаешь, он случайно на берегу пруда оказался? Потому ещё раз прошу, оставь эту затею. Со своей стороны все сделаю, чтобы Бахметьев гувернанткой увлёкся. Довольно уже Ольге мужа своего позорить.

— Так вы все знаете?! — невольно проникаясь уважением и даже страхом к своей пожилой родственнице, вскричал Караулов.

— Это только Николя не ведает, что у него под носом делается, — проворчала Уварова. — Не дай Бог во время сезона по столице слухи гулять пойдут. Это ж какой позор!

— Так отчего же вы ему глаза не откроете? — тихо спросил Караулов.

— После того, как я сама собственными руками утроила этот брак? Нет, — покачала головой княгиня. — Я другой способ изыщу. Ольга сама этого polisson (повеса) оставит.

— Как вы можете, тётушка? — искренне возмутился Пётр Родионович. — Верочка — чистое невинное создание…

— Поздно, Петруша, — вздохнула княгиня. — Я все семейство к себе в Покровское пригласила. Собираюсь именины с размахом праздновать. Всех соседей позову и Бахметьева само собой. Там-то я голубков и сведу вместе.

— Стало быть, вы от задуманного не откажетесь? — нахмурился Пётр Родионович.

— Нет, не откажусь, — поджала губы княгиня. — А пойдёшь супротив воли моей, лишу наследства, так и знай. Я тебе открылась, а ты уж будь добр язык за зубами держать, — закончила она.