Я вам любви не обещаю
Шрифт:
— Идёмте, Аннет, — вздохнула девушка. — Вам надобно переодеться. Жаль ваше платье, оно безнадёжно испорчено!
— Маменька будет недовольна, — плаксиво заметила девочка.
— Маменька не станет вас журить, — попыталась успокоить девочку Вера. — Вы же не нарочно.
Всхлипывая, Аннет выбралась из-за стола, перепачкав в чернилах ещё и ладошки.
— Бог мой, — покачала головой Вера, оглядев свою воспитанницу. — Нам непременно достанется, — удручённо вздохнула она.
Аннет поселили в бывшей детской Николая Васильевича, и чтобы попасть туда, надобно было пройти в другое крыло дома через переднюю.
Стараясь ни к чему не прикасаться,
Стоя на нижней ступени, Вера обернулась на звук открывшейся двери. Дворецкий княгини Уваровой, беспрестанно кланяясь, приветствовал графа и графиню Бахметьевых. Едва взглянув на madame Бахметьеву, Вера цепким взглядом художника тотчас отыскала в лице графини фамильные черты, которые уже были ей довольно хорошо знакомы. Тот же разрез глаз, высокие скулы, проницательные тёмные глаза, пухлая нижняя губа, надменное выражение лица. Присев в книксене, Вера опустила голову, глядя себе под ноги. Аннет последовала её примеру, ещё более перепачкав платье чернилами.
— Bonjour, mademoiselle, — услышала она знакомый голос и осмелилась поднять глаза.
Но Бахметьев обращался вовсе не к ней. На неё он даже не взглянул, будто её не было в передней особняка княгини Уваровой. Щёки Аннет окрасились лёгким румянцем:
— Bonjour, monsieur, (Добрый день, сударь), — выдавила из себя девочка, спрятав руки за спину.
Однако чернильные пятна на платье спрятать было невозможно. Досадуя на то, что предстала перед гостями grand-m`ere в столь неподобающем виде, Анна готова была повернуться и убежать, и только строгий взгляд гувернантки её остановил.
— У нас случилась небольшая неприятность, — вступила в разговор Вера.
Георгий Алексеевич повернулся на звук девичьего голоса, будто только-только заметил её присутствие.
— Неприятности ходят за вами попятам, mademoiselle, — усмехнулся Бахметьев, слегка наклонив голову в знак приветствия.
— Жорж, — мягко позвала сына графиня, — нас ждут.
Наградив величественным кивком совсем стушевавшуюся княжну, madame Бахметьева проплыла мимо, не удостоив Веру даже взглядом.
«Всяк сверчок — знай свой шесток», — горько усмехнулась Вера, проводив глазами графиню.
К вечеру собрались почти все, кто проживал от Покровского достаточно далеко. Ближайших соседей Елизавета Петровна ожидала назавтра. Ужинали в парадной столовой. Спускаясь сверху от Аннет, Вера краем глаза заглянула в богато обставленную комнату, когда лакей распахнул двери во время очередной перемены блюд. Дамы блистали роскошными туалетами и драгоценностями, мужчины во фраках и парадных мундирах являли собой образец мужественности. Где-то в самом дальнем уголке души Веры поселилась зависть. Чем она хуже? Вздохнув, девушка поспешила покинуть особняк и отправилась к себе во флигель. Но оказавшись в парке, Вера решила немного побродить по дорожкам вкруг пруда.
Множество самых различных мыслей теснилось в её голове. Мучила обида на Бахметьева. Само собой, он не обязан был рассыпаться перед ней в уверениях, что счастлив видеть её, но тот холод, которым он обдал её сегодня никак не вязался с последней встречей в Летнем саду. Чего она ждала? Ей даже стало казаться, что она сама нафантазировала себе то краткое свидание, придумала слова, что так часто вспоминала и смаковала, как самую
Смеркалось. Густые сумерки окутали усадьбу. Освещённые окна особняка отразились в зеркальной глади пруда. Тяжёлый вздох вырвался из груди. Как хотелось быть там, иметь возможность хотя бы просто смотреть на него, на даже такой малости Вера была лишена. Она и впрямь ощущала себя Золушкой, которой злая мачеха разрешила прийти полюбоваться на бал через окно. «Довольно! — поднялась со скамейки Вера. — Довольно тешить себя пустыми мечтами и фантазиями. Завтра даже не взгляну на него», — пообещала она самой себе.
Осторожно ступая по неосвещённой тропинке, девушка добралась до флигеля. Горничная уже побывала в её комнате и оставила на столе керосиновую лампу, прикрутив фитиль так, что источаемого света хватало только на то, чтобы не наткнуться на мебель.
Вера думала почитать перед сном и потому сделала свет лампы поярче. Переодевшись ко сну, она забралась в постель и открыла книгу. Однако мысли были столь далеки от злоключений Робинзона, что вновь и вновь перечитывая знакомые строки, она совершенно не вникала в их смысл. В раздражении захлопнув книгу, Вера укрутила фитиль и улеглась в постель. Полна луна светила прямо в окно, но девушка не стала задёргивать портьеры. Тоска невыносимая и безысходная охватила всё её существо, слёзы подступили к глазам. Уткнувшись лицом в подушку, Вера тихо всхлипнула. Отчего же так больно сердцу? Отчего тоска такая навалилась? За что Господь послал ей такое испытание, как любовь безответная и безнадёжная? Душа мается, завыть хочется в голос. Как же жить со всем этим? С улицы послышался лай собак, которых сторож спустил на ночь из псарни в парк. Стало быть, поздний ужин завершился.
После того как все покинули столовую, Елизавета Петровна поднялась в свои покои. Старая княгиня была весьма обеспокоена и недовольна собой. Наблюдая за ужином за графом Бахметьевым и своей снохой, Уварова пришла к неутешительному выводу, что, похоже, она поторопилась с затеянной авантюрой.
Интерес, который демонстрировал на протяжении всего вечера Георгий Алексеевич к младшей дочери генерала Епифанова, не остался незамеченным. Ольга ревновала и, пытаясь унять злость, пила шампанское один бокал за другим. Во хмелю она становилась все более несдержанной. Громко смеялась, запрокидывая голову назад и демонстрируя всем изящную точёную шейку и белоснежные ровные зубы. Николай Васильевич, напротив, с каждым часом все более мрачнел, но не сделал ни единой попытки одёрнуть супругу.
Олеся мило краснела и опускала глаза, всякий раз, когда замечала адресованный ей взгляд графа. Генеральша уже мысленно прикидывала: сколько гостей стоит пригласить на свадьбу и где её играть в столице или в имении, а лучше бы в Бахметьево, тогда и расходов меньше будет. Ещё бы! Породниться с Бахметьевыми! Натали дулась и весь ужин просидела с постным лицом, втихомолку завидуя сестре.
Добравшись до своей спальни, старая княгиня поманила к себе горничную:
— Ты письмо, что я тебе дала уже отнесла? — тихо поинтересовалась она.