Я вам любви не обещаю
Шрифт:
— Могу я получить расчёт? — обратилась Вера к Уварову.
— Разумеется, — отозвался князь и, достав из кармана небольшую стопку ассигнаций, аккуратно положил их на стол.
Взяв в руки деньги, Вера пересчитала купюры, и оставив себе ровно столько сколько ей причиталось за службу, остальные положила обратно. Ольга хотела было что-то сказать, но Вера жестом остановила её. Терять было ровным счётом нечего.
— Что ж, позвольте откланяться. Дай вам Бог, Ольга Михайловна, дабы вы никогда не пожалели о содеянном, — повернулась она.
— Когда
— Благодарю, — вздохнула Вера и, ступив за порог, вздрогнула, когда дверь за её спиной с глухим стуком закрылась.
Достигнув конца подъездной аллеи, она поинтересовалась у привратника, где находится почтовая станция и, получив ответ, медленно побрела в указанном направлении. Никто не предложил ей воспользоваться коляской, дабы добраться до станции, а самой просить о такой малости не позволила гордость.
Ветер трепал выбившиеся из причёски кудри, рвал юбку, затруднял движение. Казалось, что с каждой минутой саквояж становится все тяжелее, вскоре заныла рука. Первые капли дождя упали в дорожную пыль, вынуждая ускорить шаг, но до станции оставалось не менее трёх вёрст. Дождь усиливался каждое мгновение и вскоре косые струи вовсю хлестали с небес, не щадя одинокую путницу на дороге. Слёзы мешались с дождевыми каплями на лице, застилая взгляд, но девушка продолжала упрямо двигаться вперёд. «Ещё немного, — уговаривала она себя, — всего самую малость». Дорога раскисла, и грязь налипла на её лёгкие ботиночки. Вытаскивать ноги из грязной жижи, в которую превратился довольно укатанный просёлок, становилось все труднее. Наконец, впереди в мутной пелене дождя показалась почтовая станция. Закусив губу, Вера тащила саквояж уже двумя руками, молясь только об одном, чтобы не поскользнуться и не рухнуть прямо в грязную, наполненную мутной водой колею.
Она насилу добралась до крыльца и, спрятавшись под козырьком, бросила на пол, ставший ненавистным саквояж. Отдышавшись, девушка взялась за дверную ручку и нерешительно ступила в помещение. Вода стекала с её одежды на давно не мытый пол, ботинки оставляли за собой комья грязи, вызвав на лице служащего у конторки брезгливую гримасу.
— Чего хотели, барышня? — нелюбезно бросил он посетительнице.
— Мне бы в Петербург, — вытирая с лица воду, сбегавшую с мокрых волос, отозвалась Вера.
— Опоздали вы, — хмуро бросил служащий. — Завтра только следующий дилижанс пойдёт.
— Как завтра? — ахнула девушка.
— Вот так, завтра, — пожал плечами станционный смотритель.
— А комнату у вас нанять снять можно? — поинтересовалась девушка.
Оглядев её с головы до ног сальным взглядом, служащий хмыкнул.
— А платить чем будете? — осведомился он.
— Деньгами, — огрызнулась Вера.
Молодец вышел из-за конторки и, обойдя её кругом, назвал цену, явно завышенную.
— Вы шутите?! — вырвалось у Веры.
Ежели заплатить
— Не нравится, ступайте, — пожал плечами служащий, указав рукой на дверь.
Подхватив саквояж, Вера решительно зашагала к двери, но выйдя на крыльцо остановилась. Дождь лил сплошным потоком. Судорожно вздохнув, девушка нырнула под холодные струи и вышла за ворота. «Finita la commedia», — вздохнула она. Некуда более идти.
Мимо неё, обдав грязью подол её и без того пострадавшей юбки, промчалась коляска, но не проехав и десяти саженей остановилась.
Бахметьев, невзирая на ливень, спрыгнул с подножки и устремился к ней.
— Вера Николавна, Бог мой, вы совсем промокли, — остановился он перед ней.
Вода стекала с козырька его фуражки, мундир стремительно намокал.
— Ступайте, Георгий Алексеевич, не то тоже вымокнете, — отвернулась Верочка.
— Вы не дали мне ответа, — поймав двумя пальцами её подбородок, заглянул в голубые глаза Бахметьев.
— За ночь ничего не переменилось, — убрала его руку Вера.
— Упрямица, — выдохнул Бахметьев и легко точно пёрышко, подхватив её на руки, зашагал к коляске.
— Мой саквояж! — попыталась вывернуться Вера.
— Только если в нем миллион ассигнациями, — усмехнулся граф.
— Невозможный вы человек, — проворчала Вера, оказавшись под кожаным верхом коляски. Георгий Алексеевич устроился рядом и взял в руки вожжи.
— Вы не сказали мне ничего нового, — понукая лошадь, отозвался Бахметьев.
— Куда вы меня везёте? — уцепившись за сидение, спросила девушка, когда ухоженный рысак резво взял с места.
— В Бахметьево, — коротко бросил граф.
— Я не поеду с вами, — нахмурилась Верочка.
— Вы уже едете со мной, — окинув её быстрым взглядом, ответил Георгий Алексеевич.
— Я же оказала вам, — стукнула его кулачком по плечу Вера.
— Я не собираюсь покуситься на вашу добродетель mademoiselle, — отозвался граф. — По моей вине вы оказались без крыши над головой, так позвольте предложить вам пристанище.
Вера умолкла. Коляску подбрасывало на дорожных выбоинах, и она то и дело прислонялась к Бахметьеву помимо своей воли. От каждого подобного прикосновения, сердце замирало в груди, проваливаясь куда-то вниз, щеки пылали, сбивалось дыхание.
— Далеко нам ехать? — осведомилась она спустя час.
С десяток вёрст осталось, — ответил граф.
Вскоре он остановил экипаж перед массивными коваными воротами. Из сторожки выбежал привратник и торопливо распахнул их. Коляска покатила по подъездной аллее к величественному особняку, но, не доезжая его, Бахметьев поворотил направо вглубь парка к скрытому от посторонних глаз флигелю.
Натянув вожжи, Георгий Алексеевич остановил коляску у самого крыльца и легко спрыгнул на землю. Дождь все ещё шёл, но был уже не настолько сильным, как у почтовой станции.