Я вам любви не обещаю
Шрифт:
Время неумолимо близилось к вечеру. Георгий Алексеевич уже успел послать записку князю Дашкову, в которой просил оного быть своим секундантом. Почему именно Дашков? Николай Алексеевич хорошо знал Бахметьева старшего и после его смерти практически заменил отца юному Георгию. Жоржу очень бы хотелось решить дело миром, но он не знал, как и потому надеялся, что Дашков найдёт способ избежать дуэли. Убивать Вершинина ему не хотелось, ведь ясно же было, что именно щедро расточаемые Олесей авансы, вскружили тому голову.
Напольные
— На Пироговскую, — бросил он вознице, поднимаясь на подножку.
По дороге к особняку Епифановых Бахметьев обдумывал предстоящий разговор с Олесей: «С чего начать? Заявить с порога, что все знает о её связи с Вершининым? Пошло, — вздохнул граф. — Но в подобной ситуации, что не говори, всё будет пошло».
Экипаж остановился, и Георгий Алексеевич нехотя выбрался из него. Швейцар при виде его сиятельства гостеприимно распахнул двери, лакей поспешил принять у него шинель и фуражку. Поправив перед зеркалом, упавшую на лоб курчавую прядь, и одёрнув мундир, Бахметьев проследовал за дворецким в гостиную. Все семейство, включая генерала, было в сборе. Поприветствовав должным образом собравшихся, Георгий Алексеевич остановился у кресла, в котором сидела Олеся.
— Олеся Андревна, могу я говорить с вами наедине?
От холодности его тона, у Олеси по спине побежали мурашки. «Он знает! — мелькнула в голове тревожная мысль. — Боже, ну почему Ланский не ответил?» — ведь она так надеялась, что всё удастся уладить через Сержа.
— Bien S^ur, Georges (Конечно, Жорж), — улыбнулась дрожащими губами девушка и поднялась, опираясь на предложенную руку.
Лакей услужливо распахнул двери в бальную залу, которая находилась сразу за гостиной и нынче была совершенно пуста. Бахметьев довёл Олесю почти до середины и выпустил руку девушки, остановившись. Из гостиной их могли видеть, но не слышать. Ещё проходя через гостиную, он заметил тревогу на лице Натальи и недоумение в глазах генеральши. Но нынче ему было плевать на то, что вёл он себя неучтиво. Он надеялся, что более ему не придётся переступать порог этого дома.
Бахметьев молчал, и его молчание действовало Олесе на нервы.
— Вы хотели говорить со мной, что же вы молчите? — не выдержала она и первой начала разговор.
— Не догадываетесь, о чём я собирался говорить с вами? — обманчиво спокойно спросил граф.
— Не имею ни малейшего представления, — фыркнула mademoiselle Епифанова.
— Я говорил вам, что не люблю вас? — поинтересовался он.
— Издеваетесь? — со слезами в голосе ответила Олеся.
— Нисколько. Это вам пришло в голову издеваться надо мной, — тихо отозвался он. — Ещё не став моей женой, вы добыли мне весьма сомнительную славу
— Жорж, — протянула руку Олеся, касаясь рукава его мундира, — то была ошибка. Вершинин мне проходу не давал. Это всего лишь увлечение. Я никого и никогда не любила так, как вас люблю.
— Ошибкой было сделать вам предложение, — отчеканил Бахметьев. — Видит Бог, меня никто не осудит, коли в сложившихся обстоятельствах я возьму своё слово обратно.
Глаза Олеси широко распахнулись:
— Ты не посмеешь, — прошептала она. — Ты не откажешься от меня сейчас!
— Я уже это сделал, mademoiselle, — ответил он с лёгким поклоном. — Прощайте. Ежели мне суждено быть убитым вскорости, очень прошу вас не являться на мои похороны.
— Жорж! — Олеся запуталась в юбках, стремясь нагнать его, и рухнула на колени. — Жорж! — я люблю тебя! Прости меня! — уже не сдерживаясь, зарыдала она, но Бахметьев даже не оглянулся.
Вернувшись в гостиную, он окинул взглядом притихшее семейство.
— Мне жаль вас разочаровывать, но я не могу жениться на вашей дочери, — обратился он к генералу. — Я думаю, как мужчина вы меня поймёте, — откланялся он.
Андрей Павлович ничего не смог вымолвить в ответ от постигшего его изумления.
— Что происходит? — вопросительно посмотрел он на свою супругу.
— Я скажу, — вздохнула Натали. — Олеся встречалась с поручиком Вершининым за спиной у его сиятельства.
— Бог мой, Andr'e, — в ужасе прикрыла рот ладошкой генеральша. — Что теперь будет?
Андрей Павлович поднялся с дивана, на котором восседал рядом с супругой и прошёл в бальный зал, где Олеся все ещё рыдала, стоя на коленях и закрыв лицо руками. Ухватив дочь чуть повыше локтя за руку, генерал рывком поднял её на ноги.
— Дрянь! — оглушительная пощёчина едва не свалила девушку с ног.
— За что, папенька? — схватилась за щеку Олеся, перестав всхлипывать и уставившись на отца перепуганными глазами.
— Ещё спрашиваешь? — грозно прорычал генерал. — Да я этого Вершинина в бараний рог скручу!
— Папенька, — подбежала к отцу Наталья. — Константин Григорьевич не виноват. Он писал Олесе, что не желает встречаться с ней, она сама к нему поехала, — сбивчиво заговорила она.
— А ты откуда знаешь? — обернулся к старшей дочери генерал.
— Знаю. Я письмо его видела, — опустила голову девушка. — Я должна была раньше вам всё сказать. Константин Григорьевич просил Олесю стать его женой, а она отказала ему.
— Предательница, — прошипела Олеся, с ненавистью глядя на сестру.
— Стало быть, теперь согласится, — отчеканил генерал. — Но я ни целкового не дам. Будете жить на его жалованье, коли выживет, — добавил он.
— Папенька… — не веря своим ушам, прошептала Олеся. — Вы ведь это не серьёзно?
— Серьёзней некуда, — топнул здоровой ногой Андрей Павлович.