Я вас не звал!
Шрифт:
К нам подошел Димка, на его лице была улыбка, и он, довольный как удав, сказал:
– Бог на нашей стороне мужики. Батя сказал, что на связь вышел экипаж лодки, которая, оказывается, уже неделю в полста километрах тут прячется «на грунте». Против всех кораблей они не рисковали атаковать, а когда по радиоперехвату узнали, что идет бой и основные силы мы накрыли, вышли на связь со штабом. Эта лодка – всё, что осталось от базировавшегося на Камчатке, они на боевой были, когда случился «пушной полярный зверок».
– Вот уж точно – чудны дела твои, Господи, –
– Ну, теперь-то мы их раздолбаем! – радостно заявил Сашка.
– Тащмайор, – обратился к Димке подошедший Фомин.
– Что у тебя?
– Штаб передал приказ о прекращении огня, с ними командование этих связалось, – Фомин кивнул в сторону пирсов.
– И что?
– А хрен их знает, просто приказ – прекратить огонь. Они там болтают сейчас, мой связист подсел на частоту.
– Так пошли же послушаем, – сказал Димка и поспешил к радиостанции, скомандовав на ходу: – Так, внимательно всем, не расслабляемся и держим позиции!
– …то, что вы предлагаете, единственный вариант?
– Я не предлагаю, это ультиматум. У меня вообще нет никакого желания что-то обсуждать, и только осознавая, что в мире и так уже слишком много пролито крови, а сам «мир» в прежнем понимании не существует, я отдал приказ о прекращении огня.
– Вы гарантируете безопасный выход всех моих людей?
– Слово офицера. Других гарантий у меня нет.
– Окей, только нам нужно время привести подразделения в порядок и приготовиться к маршу.
– У вас один час.
– Надо что-то решить с ранеными и убитыми.
– Своих «трехсотых» забирайте с собой, «двухсотых» похороним, как положено.
– Эм… не понял, простите.
– Раненых говорю, с собой забирайте, всех погибших мы похороним, когда вы покинете территорию.
– Спасибо. Повторите, пожалуйста, еще раз порядок взаимодействия.
– Хорошо… У вас час на сборы, после этого вы, оставив всё вооружение, боеприпасы и технику, в пешем порядке, поротно, с интервалом в пятнадцать минут убываете с этой территории. Если завтра утром в двадцатипятикилометровой зоне наши патрули обнаружат ваших бойцов, те будут уничтожены…
– А неплохо этот хрен по-русски шпарит, – сплюнув под ноги, сказал Фомин.
– Их этому учили, – ответил Димка.
– Ну, и что дальше делаем?
– Выполняем приказ. Огонь не открываем, сидим на позиции, приказа ее покидать у нас не было.
Димка вернулся к нам и рассказал о произошедшем.
– Ни хрена себе! – воскликнул Сашка.
– А куда они выходить будут? – спросил я.
– Ну, насколько я понял, к Находке попрутся, там большая группировка была у них.
– То есть еще ничего не закончилось? Ведь они могут потом вернуться сюда.
– Сомневаюсь, Леха, хоть они и взращены на ГМО-продуктах, кока-коле и Голливуде, мозги у них всё равно есть, и должны понимать, что дальше бодаться смысла нет… во всяком случае пока что, – ответил Димка и похлопал меня по плечу.
– Ясно… что ничего не ясно. Дальше-то
– Выполняем приказ – удержание высоты – до дальнейших распоряжений командования.
– Санек, а где наши рюкзаки? Пошли поищем, да пожрать чего-нибудь сообразим, – сказал я, поднимаясь с земли.
Мы перекусили, а потом наблюдали в бинокль за сборами американцев. Они формировались в группы человек по сто и, собрав свои баулы, покидали территорию эскадры. Группа с пирсов выходила к КПП-2, что в сторону Находки, там их бегло досматривали, особо не придираясь, и они отправлялись по федералке. Потом мы с бойцами Соловьева отрыли неглубокую, но широкую яму и, собрав с убитых американцев документы и снарягу, похоронили их. Когда ушла последняя группа, мы с Димкой отправились снимать мины. Две не нашли… Пришлось изготовить несколько табличек «Мины». Димка сказал, что договорится с саперами о снятии потерянных мин. Командование приняло решение оставить на этой высоте постоянный пост наблюдения за бухтой. И уже почти к ночи прибыл взвод морпехов, которые начали обживать территорию вверенного поста, а за нами приехали наши грузовики – уже по дороге. Глубокой ночью мы вернулись в свой поселок и попадали от усталости.
Глава шестая
Шестнадцатое ноября
Дачный поселок
Проснулся я рано. Обнаружил себя на полу на пенке и накрытым спальником, посмотрел на часы – шесть утра, пригляделся к календарю… о, уже шестнадцатое, то есть я сутки проспал, получается. Рядом со мной были свалены в кучу моя снаряга и оружие. Странный запах… я принюхался… блин, да это от меня, как от коня даже не пахнет – воняет! Так, сегодня банный день, и пусть весь мир подождет. Надев на фонарь рассеиватель света, включил его и осмотрелся. Жена с детьми спала на кровати, и когда приглушенный свет распространился по маленькой комнате, она открыла глаза и улыбнулась.
– Проснулся, партизан мой? – шепотом спросила она.
– Я сутки проспал.
– Да, причем даже не проснулся, когда мужики тебя сюда перенесли.
– Вымотался просто. Слушай, я баню пойду топить, бомжом себя что-то ощущаю, не хватало еще завшиветь.
– Ребята топили вчера, будили тебя, но бесполезно.
– Ясно, ну тогда составишь компанию?
– С удовольствием, – ответила Света и, стараясь не разбудить детей, встала с кровати. – Я белье сейчас соберу.
– Хорошо, а я пойду и затоплю баню, а потом позавтракаем.
Заскочив в берцы не шнуруясь, и накинув бушлат, я вышел на веранду. Красота-то какая… Ночью прошел снег. Не много, но достаточно для того, чтобы скрыть осеннюю серость и грязь.
Зажег керосиновую лампу и пошел к бане. За забором послышались шаги, и я увидел двоих патрульных из роты Соловьева, махнул им фонарем, они поздоровались в ответ и пошли дальше. «Спите, жители Багдада, в Багдаде всё спокойно», – пронеслось в голове. Натаскав с поленницы дров, затопил печь, затем наносил воды и отправился завтракать.