Я - ведьма!

Лузина Лада

— У вас с ним все равно ничего не получится!

— Это почему? — я рефлекторно приняла оборонительную позицию, хотя могла бы и сама привести в доказательство два десятка «потому!». Именно поэтому об этом не стоило заговаривать в принципе.

— Потому что вы с ним слишком похожи.

Такого выпада я не ожидала.

— Чем? — опешила я. — Он успешный, а я секретарша, он решительный, а я мямля, он бабский любимчик, а я…

Я замолчала, боясь довести себя до слез этой сравнительной характеристикой.

…Я

невзрачная, серая мышка, замухрышка и неудачница. Если мужчина пристанет ко мне на улице, не нужно звать гаишника с «трубкой», чтобы определить: он безнадежно пьян. Иначе никогда не обратил бы на меня внимания. В глубине души я всегда считала себя недостойной яркого Валерки и поражалась, что он снизошел до связи со мной. Возможно, из-за этого и прощала ему все.

— Все равно вы два сапога пара, — прервала мое глубинное погружение в комплексы Танька. — Вас даже зовут одинаково: Валерий и Валерия. Ты ведь только представляешься Валечкой, только с виду такая тютя, а на самом деле упрямая как не знаю что… И Валерка твой это знает, оттого и бесится, что переломить тебя не может. Думаешь, он тебе изменяет?

— А разве нет? — удивилась я.

— Нет — он обороняется. Он боится, что, уступив тебе хоть на пядь, тут же окажется порабощенным. Боится потерять себя — тебя боится.

— Он меня боится? Ты шутишь?

— И правильно делает… Ты слишком властная.

— Я — властная? — Ее заявления не налезали ни на какую голову!

— Потому он все время сбегает, скандалит, ухлестывает за другими. Понимает: стоит ему остаться с тобой надолго — ловушка захлопнется. А бросить тебя все равно не может, потому что любит по-своему. А ты его нет!

— Это я его не люблю?!

Подобного абсурда я не предполагала услышать даже от Таньки!

— Ты… ты любишь не его, а себя в нем. Будь ты чуть более успешной и менее закомплексованной, ты бы стала такой, как он: самовлюбленной задавакой, которая всегда в центре внимания. Ты бы соблазняла мужчин только для того, чтобы помучить их. И объясняла Валерке, что флирт — это не измена и ты имеешь право поиграть…

— Ты хоть сама понимаешь, до чего сейчас договорилась?

— Я лишь повторяю твои собственные слова, — отрезала Танька.

— Я такого не говорила! — взвилась я.

— А кто сказал: «Я люблю его больше, чем себя, и ревную себя к нему»? Ты и злишься-то на Валеру вовсе не из-за его хронических измен. Ты не можешь простить себе измену с ним. Что он тебя у тебя увел! Что он такой, какой хочется быть тебе. Что это он мучает тебя, а не ты его!

— Заткнись!

Я была сыта по горло Танькиной домашней психоаналитикой. И то, что она предательски кинулась защищать Валерку, обвиняя меня во всех смертных грехах, было последней каплей.

— Я люблю его! Люблю, слышишь! — заорала я, стараясь опередить надвигающиеся слезы, прокричать ответ раньше,

чем тупо и бессильно разрыдаюсь от непонимания и жалости к себе. — Я без него не могу! Когда его нет, мне кажется, что нет меня!

Мои слезы отрезвили ее.

Танька резко скомкала личину пофигистки и хулиганки и, швырнув недокуренную сигарету на асфальт и расплющив ее каблуком, стала грустной, обиженной.

— Ладно, прости, — примирительно пробубнила она. — Успокойся. Забудь все, что я сказала… Ты права, какая из тебя нарциссистка? Ты сама себя съешь и не подавишься.

Ответить я уже не могла — лишь издавала нечленораздельные звуки.

Несколько минут Таня угрюмо созерцала меня — жалкую, босую, плачущую, уткнувшую лицо в подошвы туфель, которые я по-прежнему сжимала в руках.

— Послушай… — произнесла она, принимая очередное кардинальное решение. — Я давно хотела тебе сказать… Есть один адрес. Ведьмы. Настоящей. Мне говорили, она может решить любую любовную проблему. Только берет дорого… Но, если уж такое дело, ладно… Я тебе одолжу. Будешь отдавать частями.

* * *

Крепко сжимая мою безвольную руку, Таня волокла меня вверх по лестнице.

— Третий этаж. Квартира 33. Плохо, что мы без звонка, но я не знаю телефона… Только адрес и имя — Иванна Карамазова.

Я была тихой и бесчувственной, как всегда после слез. Старинные мраморные ступеньки неприятно холодили ноги. Чулки порвались еще при выходе из такси.

— Таня, мне не хочется… — выдавила я с трудом.

Больше всего мне не хотелось одалживать у нее деньги. Мой бюджет секретарши и так представлял собой живую иллюстрацию к басне Крылова «Тришкин кафтан». А теперь придется и новые чулки покупать…

— Я не могу тратить такие деньги ради забавы, на какую-то шарлатанку.

— Валерка пусть платит…

— Ты же знаешь, он не дает мне денег.

— Слушай сюда. — Остановившись, Танька тряхнула меня за руку. — Если все, что мне рассказывали про эту тетку, правда, то после визита к ней Валерка сам отдаст тебе последнюю рубашку.

— А если неправда?

— Тогда я ей не заплачу. Я что, лошиха какая-то? Раз уж тетка дерет с клиентов такие жуткие бабки, пусть вначале докажет нам, что она настоящая ведьма!

Протащив меня через последние несколько ступенек, Танька решительно выставила вперед указательный палец и направила его, как копье, в кнопку звонка.

— Дзи-инь, дзи-инь, дзи-инь… — прозвенела трехзначная трель.

Дверь медленно открылась — на пороге стоял огромный черный ньюфаундленд размером с солидного медведя.

Мы опасливо уставились на него. Пес деловито гавкнул и, оглядываясь на нас, потрусил сквозь холл, явно приглашая гостей за собой.

— Пошли, — после секундного размышления приказала Танька, увлекая меня в прихожую.