Я: Великий и Ужасный
Шрифт:
Тем более что на самом деле правители племенных областей по туземным понятиям и так ответственны за хорошее отношение богов и духов к подвластному народонаселению. Бывали в истории Пеу прецеденты, когда в случае неурожаев, эпидемий и прочего таки лишались головы. Учитывая, что, как правило, к таким мерам прибегали в крайнем случае, когда терпеть было уже совсем уж невмоготу, то частенько, по теории вероятностей, вслед за убиением правителя наступал более урожайный год, вспышка болезни сходила на нет, и т. д. Ничего удивительного, что папуасы считали вполне допустимым способ разрешения проблем путём казни проштрафившегося перед сверхъестественными силами правителя. Благодарение предкам-покровителям, прибегали
Тенхорабитский Вестник был представлен Солнцеликой и Духами хранимой как заморский мудрец и сказитель. В своё время о планах выписать специалиста по выплавке железа я благоразумно помалкивал, равно как и о том, какую конечную цель преследует выкапывание бурого цвета земли в болотах вокруг Мар-Хона. Сектант же после возвращения из заграничной командировки торчал в основном возле своих единоверцев в качестве переводчика и консультанта по туземным реалиям -- узнав о мучительной гибели своего родственника, пожилой вохеец не испытывал особого желания общаться с дикарями. Так что он тоже не успел ничего выболтать. В общем, папуасы могли только догадываться о том, кто этот старик с поведением человека, привыкшего повелевать.
– Он колдун?
– спросила Рами.
– Нет -- ответил я. Не хватало ещё, чтобы религиозно-фанатичный дедок предстал в глазах туземцев как обладающий магическими способностями и знаниями. Тут и так не знаешь, удастся ли его держать в узде.
– Плохо -- капризно поджав губы, сказала юная правительница -- Историй от него всё равно не дождёшься. Он же по-нашему не говорит. А так хоть бы какое-нибудь колдовство показал. Вот ты, Сонаваралинга, и рассказать интересно можешь, и колдовать умеешь.
Я промолчал, пытаясь вспомнить, какие такие магические штучки демонстрировал окружающим. Что-то ничего не припоминалось.
– Ничего, Тонек уже учит язык нормальных людей -- пришлось успокоить типулу-таками.
– Тогда хорошо -- кивнула Раминаганива.
Шонек слушал обсуждение своей персоны с обычным выражением величавой доброжелательности на аристократическом лице. Чего он понял, оставалось только догадываться.
А дальше уже поспело угощение, и народ принялся заедать стресс жареной свининой и сладким коем. Так что на сегодня дела закончились. Пришло время непринуждённых бесед под фруктовую брагу и хорошую закуску, в не менее хорошей компании. Ну, я ещё с утра не надеялся, что удастся немедленно по прибытии собрать "совет солидных и разумных мужей" для обсуждения накопившихся вопросов. Так что всё завтра: и допрос заговорщиков; и выслушивание детальных отчётов о бонкийских делах от всех шести человек из команды Тилуя; и неизбежные многочасовые споры о некоторых нововведениях, которые я всё-таки намерен продавливать, как бы ни возражали господа участники правительства.
Солнцеликая и Духами Хранимая сидела во главе "стола" - что поделаешь, в борьбе папуасского мужского полового шовинизма и верноподданичества верх одержало, хотя не без труда, последнее. Разумеется, хмельного ни юной правительнице, ни её свите не полагалось -- дамы довольствовались ягодным соком и кокосовым молоком.
Я поймал задумчивый взгляд Рами. Встретившись со мной глазами, она чуть заметно улыбнулась, получив ответную
Утро началось коротким, но яростным, ливнем, пришедшим, как обычно, с запада. Грохот воды по пальмовой кровле меня и разбудил. Большая часть народа ещё спала после затянувшегося до глубокой ночи застолья.
А я вышел из гостевой хижины (одной из трёх, построенных ещё при деде нашей типулу-таками) под навес полюбоваться на потоки воды, падающей с затянутого синими тучами неба. Дождь стихал, уходя дальше вглубь острова, чтобы окончательно выдохнуться где-нибудь на внешних склонах кратера Со. Пока было свежо и, по пеусским меркам, прохладно, но вскоре светило, взобравшись на небосвод, примется немилосердно жарить. Что поделаешь, условно сухой сезон в самом разгаре. До следующего дождя может теперь целая неделя пройти. Так что оставалось наслаждаться утренней свежестью.
Впрочем, не спавших кроме меня хватало: хозяйство у правителей острова немалое, и кому-то нужно было им заниматься от рассвета до заката. Несколько женщин под навесом напротив мыли клубни баки на сегодняшний день; на большом помосте, где вчера стоял пир горой, возились коричневые фигурки, убирая посуду с остатками еды и отскабливая дочиста пол из тонких брёвен.
От хижины юной правительницы появилась старая карга, официальная должность которой при Солнцеликой и Духами Хранимой звучала как кормилица. Хотя как-то сомнительно, что бабка могла выкармливать дочь Кахилуу, даже если сделать скидку на то, что во время младенчества Раминаганивы она была на десять с лишним лет моложе. Нянькой и воспитательницей -- возможно. А сейчас и вовсе приживалкой.
– Доброго дня, почтенная Тамарива -- уважительно поприветствовал я -- Как твоё здоровье?
– Добрый -- прохрипела старуха -- Какое здоровье... Всё жду, когда отправлюсь к предкам.
– Ну, какие твои годы -- стандартное утешение на стандартный ответ: ещё неизвестно, кто раньше протопает по Тропе Духов.
– Тебя тэми зовёт -- бабке, в отличие от остальных подданных, позволительно продолжать именовать нашу правительницу прежним титулом. Это Вахаку сам себя испуганно поправляет, когда с его губ по привычке срывается старое наименование владычицы Пеу. А Тамариве можно. Да и многое другое позволяется -- прям как тому пьяному прапорщику из анекдота.
Только сейчас соображаю, что вышел на свежий воздух голышом, позабыв про набедренную повязку. Чёртова бабка заметив, как я смущённо дёрнулся, усмехается и бурчит: "Чего передо мной стесняться, словно я мужских ... не видала". Потом добавляет: "Тебя тэми зовёт. Немедленно".
– Что понадобилось Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками в столь ранний час?
– это бабке пофиг на титулование и "торжественную речь". Сонаваралинге-таки нужно блюсти принятый среди высшего папуасского общества этикет.
– Не знаю. У неё и спросишь -- ворчит кормилица -- Быстрей давай. А то опять обидится на тебя. Она давно на тебя, Ралинга, не злилась -- шутит старуха, прекрасно осведомлённая о наших с Рами взаимоотношениях.
– Ладно, скажи, что приду со всей возможно поспешностью - отвечаю.
Возвращаюсь в хижину, ищу в полумраке на ощупь свою набёдренную повязку и оружие, вытащив на свет, убеждаюсь, что это именно моя -- не хватает ещё чужих вшей кормить. Прилаживаю на поясе нож и боевой топор. Делаю это автоматически: опасность в резиденции верховных правителей острова, набитой регоями и "макаками", минимальная, но последние годы настолько привык к оружию, что без него ощущаю себя столь же голым, как и без прикрывающего гениталии куска древесного луба. Вообще, туземные мужики, по моим наблюдениям, носили набедренные повязки не из природной стыдливости, а во избежание лишних контактов своих "достоинств" с посторонними предметами типа травы или кустов. Тинса и бунса, к примеру, обходятся для этой цели специальными "футлярами для пениса" из полого куска местного бамбука.