Я: Великий и Ужасный

Кацман Изяслав

– И что же ты понял, из услышанного?

– То, что изменников хочешь продать, это правильно. Ракушки лишними не будут.

– Сколько цхвитукхов можно будет обменять на такое количество пленников?
– поинтересовался я.

– За одного взрослого раба -- лучник употребил вохейский термин -- Дают двух или трёх взрослых зверей. Мелких можно купить штук десять. Но сколько возьмут торговцы за перевозку, не знаю.

– Значит, хотя бы одну голову цхвитукха на одну голову изменника выменять удастся.

– Если считать расходы на перевозку и долю тенхорабитов, то да -- согласился бывший

солдат удачи -- Но может и больше получится. Мы с Шонеком ещё подумаем, как выгоднее всего сделать.

– То, что я хочу видеть тебя наставником в новом Мужском доме для детей сильных мужей, слышал?

– Слышал. Только от меня там будет мало толку. Лучше бы мне и дальше продолжать гонять твоих бойцов. Это то я умею делать хорошо.

– От твоих друзей-регоев, которых отыщут люди Шонека, польза в качестве наставников для молодёжи будет ещё меньше. А ты много знаешь, может быть меньше, чем этот Вестник, но всё равно многому сумеешь научить сыновей лучших наших семейств, не только оружием владеть. И еще...
– я замялся -- Мне не нравится мужеложство, творящееся в Мужских домах между учителями и воспитанниками. Когда недавно умер подросток, я хотел запретить такое. Но никто из советников типулу-таками меня не поддержал. Тебе, как я понял, тоже не по душе это. Потому, надеюсь, вы на пару с Шонеком оградите будущих новых регоев от подобного. Тенхорабиты тоже не одобряют мужеложства.

– Хорошо, от посягательств наставников я молокососов уберегу. Но ведь они сами друг на друга норовят залезть -- усмехнулся лучник -- Себя вспомни в их годы, тоже ведь готов был засунуть уд в любую дырку.

Я попробовал вспомнить себя подростком. Вроде бы друзей одного с собой полу трахнуть не пробовал. Чего не скажешь о поле противоположном. Впрочем, каковы были сексуальные пристрастия двенадцатилетнего Ралинги из Аки-Со, оставалось только догадываться. Так что резон в последних словах тузтца имелся.

– Ладно, это другое дело. Потихоньку друг в друга пусть "тыкают" -- пришлось смириться мне -- Только чтобы гласно это считалось делом позорным.

Ничего, через пару поколений, прошедших сквозь новые Мужские дома (а что, я не собираюсь останавливаться на одном-единственном учебном заведении -- придёт время, в каждой провинции, в которые превращу племенные области, организуем) всех воспитаем в нормальной сексуальной ориентации.

Глава пятая

В которой герой несёт тяжелую утрату, борется с хищениями на производстве, попадает в очень неудобное положение, а затем оказывается перед непростым выбором.

Она лежала на траве, по открытым глазам ползали мухи. Для меня это был не просто труп живого существа, совсем недавно полного сил и энергии, радовавшегося своим мелким примитивным радостям. Нет, это было олицетворение мёртвой мечты.

Ньёнгно стоял с понурым лицом рядом. Его подчинённые ребятишки имели вид не менее унылый. Я хлопнул утешающе тагирийца по плечу: "Не расстраивайся сильно. Скоро у тебя будет целое стадо: тридцать или двадцать голов".

– Уонба ещё вчера была здоровая -- печально отозвался маленький чужеземец. И тут же переспросил -- Правда, привезёте, шонбу?

– Да. Мы привезём много маленьких витуков– - подтвердил

я, переиначивая мудрёное вохейское слово на туземный манер -- Чтобы развести их по всему Пеу.

– Если можно...
– нерешительно начал Ньёнгно -- Я хочу сам выбрать витуков, шонбу. Я умею. Я найду самых лучших.

Забавно, тагирийское шонбу, кажется, имеет все шансы укорениться в туземном языке, где отсутствуют специальные слова для обращения к стоящему выше по социальной лестнице: регой, таки, типулу-таки, равно как и "сильный муж" -- это просто обозначения определённого статуса или скорее должности. А бросил регой службу правителю или лишился "сильный муж" поддержки окружения -- и называть его будут по-старому только немногие друзья, а остальные же разве что в издёвку. А необходимость в подобном слове чувствуется -- не зря же последние десятилетия, если верить старикам, всё чаще употребляют применительно к местной элите формы обращения, принятые в отношении старших родственников. Но такое подходит, когда разговариваешь с представителем своего селения или клана. А с чужаком -- ну какой он тебе "старший брат" или "дядя со стороны матери"...

А предложение Ньёнгно вполне здравое: кому ещё выбирать крупный рогатый скот на развод, как не тому, кто с рождения пас коров в тагирийской саванне. Ни Тагор, ни Шонек на больших специалистов в скотине не похожи. Сектант, конечно, человек деревенский, хоть больше плотницким ремеслом на жизнь зарабатывал. Но и он вряд ли определит сильные и слабые стороны у покупаемых телят лучше, чем Ньёнгно. Вот только неуверенность, с какой "начальник стад" (а что, у вохейцев довольно высокая и почётная должность, пусть и у меня будет, не жалко) озвучил идею, наводила на мысли о своекорыстных интересах, преследуемых им.

– Говори правду -- слегка повысив громкость начал, я. На маленького тагирийца и орать не надо: достаточно только придать голосу чуть больше строгости, чтобы тот почувствовал гнев руководства -- Что ты задумал?

– Убежать не хотел -- виновато понурив голову и не глядя в глаза ответил Ньёнгно -- Хотел брата искать. Сюда привезти.

– Ты думаешь, что его ещё можно найти?

– Не знаю -- тагириец робко встретился со мной взглядом -- Я плохого не хотел.

– Допустим, найдёшь ты его. Что дальше? Откуда выкуп возьмёшь?

– Я тонопу собираю.

– Как?
– мне аж стало интересно, каким образом не отлучающийся никуда от загона для телят чужак умудряется разживаться валютой.

– Я о брате рассказал Туни и Охиу. Они захотели помочь.

Понятно, ребятишки здесь проводят не всё время: и к матери бегают, и с друзьями играют, так почему бы и не полазить на мелководье в поисках ракушек. Всё-таки хороших детишек Ванимуй подобрал в помощники к моему главному скотнику: знакомы с Ньёнгно несколько месяцев, а вот, поди ж, начали собирать деньги на выкуп сородича нового друга.

– И много собрали?
– полюбопытствовал я.

Тагириец рванул в сторону хижины. Вернулся он через минуту, держа на вытянутой руке связку тонопу. "Это всё" - пояснил он. Не густо, не густо. Чуть больше сотни. Учитывая, что раб стоит в три-четыре раза дороже взрослого быка, а последний тянет на две тысячи ракушек. Долго же будет Ньёнгно собирать.

– А что умеет делать твой брат?

– За витуками ухаживать. Лучше, чем я. Лечить их. У него бы Уонба не умерла -- добавил, вновь помрачнев.