Я: Великий и Ужасный
Шрифт:
– Слухи быстро разносятся -- ответила таками.
– И ты так спокойно об этом говоришь?
– Мужчине нужна женщина -- философски заметила Рами -- Не одна, так другая. Хорошо, что твоё семя попало в Таниу, родня которой только в своей вэйской глуши что-то значит. Хуже, если бы ты заделал ребёнка дочери какого-нибудь большого человека из Тенука или Мар-Хона. Тогда, подстрекаемый родственниками, этот ребёнок мог бы стать врагом нашим с тобой сыновьям. А он так будет помощником своим братьям, если вырастить и окружить заботой.
– Ты что, меня совсем не ревнуешь к Таниу?
– обескуражено спрашиваю: ох уж эта загадочная папуасская душа -- то полгода
– Ревную -- вздыхает Рами -- А что делать.
– Не знаю -- брякая я -- Вытравить плод Таниу, мне отрезать причиндалы.
– Она то чем виновата -- осуждающе отвечает таками -- Куда ей деваться было, когда муж погиб, и вы пришли.
Ага, будто я насильно заставлял безутешную вдову крутить задницей передо мной и вообще подавать недвусмысленные намёки.
– А причиндалы тебе отрезать... Они мне ещё пригодятся -- с этими словами мой бесёнок приступает к действиям, которые истолковать можно лишь однозначно.
К прерванному разговору вернуться удалось только неизвестно через какое время. На этот раз нарушил молчание я сам.
– Насчёт того, что Таниу с будущим ребёнком не следует упускать из виду -- сама придумала, или кто подсказал?
– спрашиваю.
– Дядя и Ламими так говорили.
Я вспомнил вторую жену Рамикуитаки -- полноватую тётку, железной рукой управляющую хозяйством ласунгского таки и держащую семейство и окружение в страхе. Такое ощущение, что и сам правитель Ласунга побаивался свою супружницу. Верная соратница и боевая подруга.
– А если будет дочка?
– Таниу говорит, что по всем приметам сын родится.
– А ты с ней самой-то говорила, что хочешь её видеть распорядительницей хозяйства?
– Прямо нет. Только хвалила, какой здесь порядок, и что хотела бы такую же управительницу себе в Тенук. А сейчас самое время её пригласить: прежде домом и полем заведовала Наринива, жена Поте, которому запретили появляться мне на глаза после мятежа "крысоудых".
– Хорошо, тогда можешь забирать Таниу с собой -- отвечаю -- Главное, чтобы она дорогу смогла одолеть.
– Ничего, мы будем отдыхать почаще -- последние слова Рами звучат совсем сонно.
А через пару минут отрубаюсь и я.
Утро было ясным, хотя ночью, судя по лужам, шёл дождь. Надо же, как крепко спалось -- абсолютно ничего не слышал. Осторожно передвинув чуть в сторону от себя посапывающую во сне Рами, я встал. Тэми только что-то неразборчиво пробормотала, не открывая глаз. В который раз поражаюсь этой её способности -- хоть из пушки стреляй, не проснётся. Ну да ладно, пускай отдыхает: важные государственные дела подождут. В отличие от тех, которые сегодня предстоят мне.
Аккуратно, стараясь не шуметь, нацепил набедренную повязку и выбрался из покоев Солнцеликой и Духами Хранимой. Под навесом у входа столкнулся с верной спутницей повелительницы старой Тамаривой. И ведь хватает у неё сил таскаться за своей воспитанницей десятки километров пешком. Кормилица тэми окинула меня своим обычным насмешливым взглядом. Я быстренько проскользнул мимо бабки, в очередной раз поймав себя на том, что побаиваюсь старую каргу. Вот ведь идиотизм какой-то: многочисленных регоев, "сильных мужей" и прочих из числа своих политических противников не боюсь, а перед старой ведьмой действительно тушуюсь. Понятно было бы, относись она ко мне столь же неприязненно, как к большинству окружающих. Так нет же -- старуха,
Возле "хозблока" - длинного навеса с очагами, где готовилась еда на всех обитателей Цитадели, наткнулся на Шонека в сопровождении Сектанта и Ного, двоюродного брата Ванимуя. Встретивший свой восемнадцатый дождливый сезон парнишка должен был отправиться в прошлый торговый сезон в числе отобранных и утверждённых молодых дареоев учиться мореходному делу на вохейских кораблях и знакомиться с миром за пределами Пеу. Но в бунсанской кампании ухитрился сломать ногу, причём не в бою, а самым идиотским образом -- застрял в сучьях затянутого в трясину дерева и неудачно высвободился. Так что пришлось ему оставаться дома.
После разговора насчёт преподавательской карьеры в новом учебном заведении тенхорабитский Вестник решил ускорить освоение туземного языка. Лучшей кандидатуры в качестве помощника, чем Ного, учивший вохейский в течение нескольких месяцев для "загранкомандировки", у меня не нашлось. Вот теперь родственник Ванимуя и сопровождает чужеземца повсюду, разъясняя тому вещи, насчёт которых не может ответить Сектант. Заодно и сам подтягивает свои познания в языке заморских торговцев.
Я поел горячей каши из коя, запив успевшим остыть кипятком. Данное новшество с трудом приживалось среди папуасов, но значительное сокращение желудочно-кишечных инфекций, которое мне удалось связать с введённым мною правилом не пить сырую воду, всё же мало-помалу способствовало распространению сего полезного для здоровья обычая. Разумеется, пришлось ознакомить наших дам, ответственных за кухню и готовку еды, с заклинаниями, которые должны сопровождать кипячение набранной из водовода жидкости в глиняных горшках. И то прогресс -- теперь народ сознательно проводит гигиенически-магическую процедуру для борьбы с духами "микарубу", а не из страха, что Сонаваралингатаки натравит злокозненных духов поноса на ослушников.
Ел без особого аппетита. Потому что предстояло мне сегодня довольно скользкое и малоприятное дело. В общем, наверное, следовало заняться этим ещё пару-тройку дней тому назад. Но я всё откладывал, находя для себя оправдания то в неизбежном праздновании по случаю усмирения мятежа, то в необходимости решать накопившуюся текучку. Вчера, например, помешало неожиданное прибытие в Мар-Хон Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками. Но тянуть дальше было уже невыносимо.
Отставив в сторону плошку с кашей и кивнув в знак благодарности кухаркам, я направился в дальний угол Цитадели, где проживали мальчики, взятые в заложники у бунса и тинса. С громким топотом и шумом вошёл в хижину, и крикнул: "Вставайте, отродья болотных червей!" Ребятишки испуганно и недоуменно смотрели на меня.
"Боху!" - рявкнул я. Щуплый мальчишка лет десяти в страхе подскочил.
"Тароме! Коре! Локуро! Ики! Тотму! Похонве!" - продолжал я выкрикивать имена - "Выходите наружу!"
Семеро ребятишек выстроились напротив меня в неровный ряд. Я шёл вдоль шеренги и заглядывал в глаза каждому. В душе моей не было ненависти к этим пацанам. В конечном счёте, они виноваты куда меньше своих родичей, обнаживших оружие против моих "макак". Но по законам этого сурового мира семя мятежников необходимо уничтожить наравне с самими мятежниками.