Я вернулся. Том 5
Шрифт:
— Вас не пригласили на опознание, потому что за несколько дней до аварии признали недееспособной, — продолжал Джинхёк рубить глаголом. — Вы взяли нож и бросились с ним на соседских детей. Зачем вы это сделали? Вы собирались убить их?
— Убить?.. — озадаченно переспросила Сольха. — Нет-нет, за кого вы меня принимаете?! Я всего лишь одолжила этот нож у соседки. Кухонный. На время. Буквально на пару дней.
— У вас не было своего кухонного ножа?
— Был. Их много было, но что-то я запамятовала… хм. Почему же я одолжила этот нож?..
Детектив терпеливо хранил молчание,
— Кажется, Минхо тогда заезжал ко мне в гости… хм. Что же он сказал в тот день?..
— Минхо забрал у вас все ножи?
— Вроде бы, посетовал на то, что ножи очень затупились и резать ими овощи невозможно. Да. Кажется, он увез их к мастеру на заточку, а мне предложил зайти к соседке и одолжить нож у нее. Он знал, что мы с Джиён в замечательных отношениях, и она ни за что мне не откажет.
— А как же голоса? — начал лейтенант оперировать информацией из архивного дела. — Вы ведь слышали голоса, которые приказали вам напасть на детей.
— Какие страсти вы тут рассказываете, господин полицейский! — искренне возмутилась пациентка.
— Но вы дали показания в суде и…
— Ни на каких судах я не была. В тот же вечер Минхо предложил мне переехать в этот прекрасный санаторий.
— Санаторий?.. Прошу прощения, госпожа На, но это психиатрическая клиника.
— Санаторий! И в связи со смертью моего дорогого племянника, а также единственного родственника, государство подарило мне пожизненную путевку сюда. Теплая постель, вкусная еда, оздоровительные процедуры… Эти люди помогли мне пережить самый тяжелый период в жизни, и у меня нет никакого желания возвращаться в пустую квартиру, где я, беспомощная женщина, буду предоставлена сама себе.
Побледневший от услышанных откровений Джинхёк медленно обернулся ко мне, как бы молча восклицая: «Не, ну ты слышал? Слышал?!»
Всё я прекрасно слышал. Сам же Джу Минхо, получается, обвел свою наивную тётушку вокруг пальца, а она и рада была забыться. В дополнение эффект усилили мощными седативными препаратами, которые окончательно спутали ее восприятие действительности.
Вопросы оставались касательно судебного дела. Неужели удалось подкупить всех, начиная с судьи и заканчивая стороной обвинения? На двадцать лет засадить в психбольницу пусть и внушаемого, но совершенно здорового человека — это еще постараться надо. Поразительная халатность и дело, в котором под статью попадают все фигуранты за исключением обвиняемой.
Санаторий, черт его подери…
На протяжении всего разговора никаких сомнений в адекватности Сольхи у меня не возникло. Думаю, того же мнения придерживался и сам Джинхёк. Но настала пора перейти к главному.
— Прочтите это, пожалуйста, госпожа На, и скажите, попадает ли ваш племянник под описание. Прошу вас, будьте предельно внимательны. Важна каждая, даже самая мелкая деталь.
Нахмурив лоб, Сольха взяла в руки телефон детектива, на экране которого была фотография с заключением судмедэкспертизы и перечнем особых примет, а затем принялась читать документ, шевеля губами. Мы с детективом оба замерли,
— Нет-нет, совершенно не попадает, — наконец произнесла она, покачав головой и возвращая телефон лейтенанту. — Я помню Минхо еще с юных лет, когда он, сорванец, под стол пешком ходил. Частенько, знаете, с ним нянчилась, когда сестре приходилось брать дополнительные смены…
— Тогда как бы вы его описали?
— Каждую родинку, конечно же, не назову. Запамятовала уже, — смущенно призналась Сольха, — но кое-что всё же помню.
А пока лейтенант продолжал брать показания, я слегка приоткрыл дверь и выглянул за нее, оценивая обстановку.
В коридоре уже становилось шумно. Пациенты покидали свои палаты, следуя всё тем же правилам разнесчастного внутреннего распорядка, ну а для нас с Джинхёком это была просто удобная возможность затеряться среди больных и по-тихому убраться отсюда.
Прихватить с собой эту бедную женщину, увы, не получится. Хотя бы потому, что она сама не хотела отсюда уходить. Не силой ее сюда поместили, как оказалось, а пряником, но это с какой стороны еще посмотреть. Лично мне такой «пряник» по душе не пришелся бы.
— И перед тем, как мы вас покинем… — напоследок участливо обратился детектив к Сольхе, — … с вами здесь в самом деле хорошо обходятся, госпожа На?
— О-о-о, лучше и быть не может! А какие здесь приятные и доброжелательные постояльцы… Душа радуется за таких светлых людей! А уж господин Ким, какой обаятельный врач. Вы не представляете.
Правда, внешний вид Сольхи говорил прямо противоположное. Надеюсь, Джинхёк успел сделать парочку фотографий, чтобы вложить их в материалы дела. Так, на будущее.
— Тогда больше не смеем вас задерживать, — поднялся лейтенант на ноги и еще раз отвесил пациентке короткий поклон. — Вы нам очень помогли.
— А теперь, если вы не против, я всё же хотела бы немножечко перекусить…
Из палаты мы вышли спустя минуту после Сольхи, чтобы не вертеться рядом с ней и не привлекать к себе внимание персонала. Парочка работников в белых халатах на третьем этаже засветилась, пока мы неспешно продвигались к лестницам, но маскировка нас пока что спасала.
В таком же темпе добрались до первого этажа, после — в помещения для обслуживающего персонала, а затем и на улицу, где в компании вырубленного уборщика переоделись уже в свое. Всё самое интересное начнется после того, как наши «жертвы» придут в себя, однако к тому моменту мы будем уже далеко от этого места. И хорошо. Не хотелось здесь больше оставаться ни на минуту.
— Во что они ее превратили?.. — сокрушался Джинхёк уже по пути к машине. — Теперь я вообще не уверен, стоило ли оставлять ее тут. Это же… отвратительно.
— То, что творится в лабораториях Минхо — не менее отвратительно, спешу заверить. Но выяснить, что он инсценировал собственную смерть — даже не половина дела.
— Нужно узнать, кто сидел за рулем той машины, — согласился детектив. — А еще выяснить, под чьей личностью сейчас скрывается этот ублюдок. Всё равно что искать господина Кима в Сеуле… Практически невозможно.