Я вещаю из гробницы
Шрифт:
— Шестьсот фунтов, — повторил он, и эти слова вырвались из его рта, словно горячий пар.
Я жизнерадостно улыбнулась с таким видом, будто думала, что заслуживаю похвалы.
— Они лежали в конверте, на котором были вытиснены инициалы члена магистрата Ридли-Смита: КРС — Квентин Ридли-Смит. Маловероятно, что это инициалы кого-то другого. Не так много людей имеют имя и фамилию из трех слов, начинающихся на последовательные буквы алфавита. [62]
Надо признать, что инспектор Хьюитт прилагал выдающиеся усилия,
62
По-английски его имя пишется Quentin Ridley-Smith: QRS, и в английском алфавите эти буквы идут подряд.
Я решила отвлечь его внимание.
— Полагаю, вы заметили, что кто-то приписал на его рукописи слово «покойный» рядом с его именем?
— Если да, то что?
Этот человек ничего не выдает.
— Это было сделано женским почерком. В доме Баттлов нет других женщин, кроме миссис Баттл и ее племянницы Флоренс. Говорят, мистер Колликут…
— Стоп, — сказал инспектор. — Ты хочешь сказать, что одна из них…
— Вовсе нет, — возразила я. — Я просто указываю на факт. Почерк Джорджа Баттла повсюду в его бухгалтерских книгах, которые хранятся в кладовой. Крупные неразборчивые буквы. Это написал не он.
Из дальней части дома донесся дверной звонок, и не успели мы продолжить нашу дуэль интеллектов, как в дверях появился Доггер.
— Детективы-сержанты Вулмер и Грейвс, — объявил он. — Могу я пригласить их?
Ответить должна была Фели как старший член семьи в комнате, но не успела она открыть рот, как я ее опередила.
— Спасибо, Доггер, — сказала я. — Будь так добр.
Вулмер и Грейвс вошли в гостиную и слились с викторианскими обоями.
— Шестьсот фунтов в жестянке из-под «Плейерс» в пансионе Баттл, — сказал инспектор Хьюитт сержанту Грейвсу. — Мы их обнаружили? Я не припомню.
Румянец сержанта Грейвса ответил сам за себя, но тем не менее он ответил:
— Нет, сэр.
Инспектор Хьюитт перевернул страницу и сделал заметку, вряд ли обещавшую сержанту Грейвсу радостное будущее.
— Что ж, продолжай, — сказал он мне после мучительно долгой паузы.
— Что ж, — заговорила я, — шестьсот фунтов — изрядная сумма для бедного сельского органиста. То, что они были спрятаны под кроватью, а не лежали в безопасности в банке, внушало подозрения. Но только когда я встретилась с Джослином Ридли-Смитом, я сложила два и два.
Инспектор Хьюитт не смог скрыть свое изумление.
— С сыном члена магистрата?
— Да. Полагаю, член магистрата Ридли-Смит проводил поиски в Национальном архиве в Лондоне, когда наткнулся на заметки на полях, сделанные Ральфом, келарем в аббатстве Гластонбери. Там было написано — «adamas». Бриллиант на латыни. Ральф видел его собственными глазами. Он также довольно явно высказался, что камень похоронен вместе со святым Танкредом в Лейси. То есть здесь.
— Продолжай, — сказал инспектор.
— Он верил, что камень исцелит Джослина от его недуга.
Антигона открыла рот от изумления, и мне это ужасно понравилось.
— Мистер
Комната медленно наполнилась молчанием, и я внезапно ощутила комок в горле. Я замаскировала его несколькими большими ненужными глотками чаю и взглядами в окно.
Потом я сделала вид, что у меня зачесался глаз.
— Член магистрата, — продолжила я, — мог с легкостью купить бриллиант, конечно же, но это не было бы «Сердце Люцифера». Он не обладал бы властью камня, к которому прикасался святой.
Инспектор посмотрел на меня скептически.
— Он умирает от проказы, видите ли. Даже если я ошибаюсь насчет магии, я думаю, что он надеялся выручить достаточно денег за «Сердце Люцифера», чтобы обеспечить Джослина после своей смерти. Я делаю предположения конечно же.
— Ясно, — сказал инспектор, но я знала, что ему ничего не ясно.
— Мистер Колликут был в деле с самого начала. В качестве органиста он мог посещать церковь посреди ночи, не привлекая внимания. Мисс Танти сказала мне, что время от времени слышала, как он играет в странное время суток. Должно быть, он первым попал в нижнюю часть склепа, когда заговорщики наконец проломили стену гробницы и он прополз внутрь один. Ни отверстие, ни сама гробница не могли вместить двоих. Он приподнял крышку саркофага, отодрал бриллиант от епископского посоха и положил его в карман. И вероятно, сказал остальным, что гробницу уже ограбили. Но, как я уже сказала, я всего лишь делаю предположения.
— Любопытно, — произнес инспектор Хьюитт. — А потом, наутро в День покаяния, он вернулся в церковь и припрятал бриллиант в органной трубе?
— Именно! — подтвердила я.
— И его убили член магистрата Ридли-Смит и Бенсон, или Гаскинс, или их сообщники — как их имена? — Он пролистал страницы блокнота. — Томас Уолкотт и Норман Эндерби, — прочитал он. — Его убили член магистрата Ридли-Смит и Бенсон, или Гаскинс, или Томми Уолкотт и Норман Эндерби, в общем, кто-то из них? Это ты хочешь сказать?
Инспектор попытался подколоть меня, но мне было все равно.
— Да, — ответила я. — Но непреднамеренно. На самом деле его пыталась убить мисс Танти.
Я подождала, пока мои слова произведут ожидаемый эффект, и была более чем вознаграждена. Как однажды сказала миссис Мюллет, можно было слышать, как упадет булавка.
— Мисс Танти, — повторил инспектор Хьюитт. — А ее мотив?
— Отвергнутая любовь, — сказала я. — Он посмеялся над ее притязаниями.
Даффи и Антигона захохотали одновременно. У Антигоны хватило хороших манер, чтобы сразу же подавить смех и прикрыть рот рукой. У Даффи нет, и я на нее так посмотрела.