Я влюблен в ужасную женщину, или Заколдованные конфеты Блум
Шрифт:
— Смитти, пойми, я… Я не достойна тебя, я…
Нужные слова никак не хотели приходить мне на ум, хотя я готовилась к этому разговору. Я надеялась, что Винстор поймет меня, что он качнет головой, погрустит и…
Но то, что произошло, я предвидеть не могла.
Смитти вдруг поднялся со своего места, рывком шагнул ко мне. Зло заглянул в глаза.
— Так ты платишь за мою доброту, да?! Весь этот дом, все твои бесконечные наряды, положение в обществе, Люсинда! Все это дал тебе я! На что же ты купилась, что решила бросить меня?!
— Купилась?! — слова застряли у меня
Я просто поверить не могла. Он считает, что я кому–то продалась?!
— Да! До появления этого Хаски ты и думать не думала о том, чтобы расстаться со мной! Скажи, за что ты ему продалась?!
Он почти шипел, а мне… Мне было омерзительно.
— Ты ничего не понимаешь…
— Не понимаю?! Не понимаю, ЛЮСИНДА?! Мои люди следили за тобой! Ты ночевала у него ДОМА! Ты ездила на выходных к его родителям! А он… Он представил тебя своей невестой! Хорошо, конечно… У Хаски ведь такие связи! Его отец — полковник, который скоро получит генеральскую должность! Простой секретарь короля тебя уже не устраивает!
— Прекрати, Смитти! Ты ничего не знаешь! — сорвалась я на крик.
— Не знаю?! Я ВСЕ ЗНАЮ, Люсинда. И прежде всего, что ты потаскуха, Блум!
Он сказал это, а потом… Потом замахнулся и залепил мне пощечину.
Я зарыдала. Зарыдала, завыв раненной волчицей. Щека, обожженная его хлестким ударом, горела, сжигая во мне остатки гордости. Я ничего не видела, закрывшись руками и плача. Лишь услышала, как хлопнула, закрывшись за ним дверь.
Это было ужасно. Настолько, что мне хотелось расколотить все вокруг. Перебить всю посуду, взорвать к чертям этот дом, что якобы ОН мне дал. Он был прав… Боги, он был прав! Я была глупой девочкой, которую он вытянул из черной дыры бедности! Но я никогда не изменяла ему… Я была верной! И потаскухой я точно не была!
Я плакала. Старалась успокоиться, зная, что нужно спешить, но никак не могла взять себя в руки. Было гадко, отвратительно… Настолько, что я так и продолжала реветь, понимая, что теряю бесценное время…
Услышала, как открылась входная дверь. Это он?! Это он вернулся?!
— Убирайся, Винстор! Я съеду из твоего дома, как только соберу все свои вещи… — сказала я, не желая смотреть на него.
Щека горела. Удар у него хорош, ничего не скажешь… Кажется, он разбил мне щеку до крови. В другой ситуации я бы засудила его, но сейчас… Не могла. Тогда, у Аманды Брайт он спас мне жизнь, хоть сейчас и не знает об этом. Спас ценой самого себя. Из–за этого я задавила свою гордость. Из–за этого не пришибла его за этот унизительный удар ответным боевым заклинанием.
— Я знаю, кто амбидекстр.
Голос. Этот голос принадлежал не Винстору! Подняла глаза. Боги… Еще только Хаски меня в таком виде не видел…
Шмыгнула носом, отворачиваясь.
— Не смотри.
— А я ничего и не вижу, — хмыкнули рядом. — Но я уже подумываю о том, чтобы отправить запрос в Управление. Нанесение телесных повреждений тайному советнику короля карается лишением свободы и магии.
Качнула головой. Почему–то улыбнулась. Хаски как всегда в своей манере.
— И кто?
— Что «кто»?
— Кто амбидекстр?
Глава 16
(
Когда–то думал, что уровень магии — это всего лишь способность владеть теми или иными боевыми заклинаниями. В моем случае более сильными. Впрочем, в нашей семье я не был самым сильным. Венди, отец и мать. Они в разы были более одаренными магами. Редкость, однако. И все же…
Сегодня с утра, заваривая себе кофе и размышляя над тем, как я проведу сегодняшний день, я что–то почувствовал. Какую–то неопределенную тягучесть времени. Как будто оно зависло, застыло, словно желе. А потом запустилось вновь.
Подобные ощущения были за гранью для того, кто обладает магией ниже пятой ступени. У меня была пятая. Может, поэтому я почувствовал. В ином случае не обратил бы внимание, но отчего–то сейчас это показалось мне странным.
Прикрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям.
— Сейчас должен убежать кофе из кофейника…
На плите что–то зашипело.
Метнулся, вытирая пролившуюся коричневую жижу. Мне мало было одной чашечки и я захотел еще. Поэтому поставил вариться дополнительную порцию.
Но отчего–то я уже это знал.
— Любопытно… — усмехнулся я.
Вышел в прихожую, накинул на плечи плащ. Я не собирался смиряться с тем, что Люсинда Блум решила пойти на разведку в клуб Аманды Брайт в одиночестве. Я все продумал. Решил, что вызову Норри и попрошу проследить за машиной, на которой они со Смитти уедут. То, что Винстор воспользуется мотором, я даже не сомневался. Не такого полета птица, чтобы ехать на дилижансе или трамвае.
Вышел на улицу, вдыхая свежий, пропахший цветами воздух. Наконец–то в Мирене закончился этот ужасный сезон дождей.
Странное ощущение вновь царапнуло. Сейчас кто–то должен подойти к нему, поздороваться…
— Господин Хаски?
Тяжелая рука легла на плечо. Я обернулся.
— Жозински? Это вы?
Мужчина выглядел помятым. Похоже, со времени своей отставки он не просыхал, частенько прикладываясь к бутылке.
— Так и не смог сменить район «Фиолетовые окна» после увольнения. Квартирки здесь Управление выделяет не очень большие, но все же тут уютно… — чуть кашлянул он.
Жозински был полным, тучным мужчиной, падким до денег и женской красоты. Однако, при всем этом я доподлинно знал, что подобный человек вряд ли склонен к «большому злу». Такие люди чаще всего мелочны и слабохарактерны.
— Да. Здесь вполне так себе ничего…
— Лучше, чем в Порт–Хофленде? — Жозински отвратительно заржал.
Усмехнулся.
— Намного.
— Ясно… — шмыгнул он красным распухшим носом. — Вы сейчас не Норри хотите вызвать?
— Норри.
— Поедите в Управление? Не могли бы подбросить?
Я удивился.
— Зачем вам туда?
Жозински порылся в кармане сюртука, вытаскивая оттуда помятый листок, заверенный печатью Управления.
— Бюрократы, Леший бы их побрал всех! Пришел вставать в «Контору по Безработице» на учет, а они говорят, что здесь подпись неверная! Магический оттиск сошелся, а угол наклона подписи нет!