Я — вор в законе: Мафия и власть

Сухов Евгений Евгеньевич

Но это дело будущего. Пока что надо что-то срочно решать с Радченко. Пожалуй, подумал Алик, стоит подождать естественного хода развития событий. Пусть Владислав Геннадьевич немного побегает за сибирским бандюгой — это, между прочим, хорошо для нашего бизнеса: теперь все мысли и силы Варяга будут заняты охотой за Коляном, и его внимание на делах немного притупится. А когда Варяг уничтожит Коляна, будет создана новая конфигурация сил — а там, глядишь, что-нибудь еще придумаем.

Александр Иванович встал из-за стола, подошел к окну и выглянул на площадь. Он увидел толпу туристов, направлявшихся к колокольне Ивана Великого,

и подумал о том, как бы удивились эти гости столицы, скажи им, что не в кабинете президента России в Большом Кремлевском дворце, а в этом вот желтом здании прошлого века, в этом кабинете, за этой белой портьерой принимаются решения, которым, даст бог, суждено сыграть важнейшую роль в судьбе страны на пороге следующего тысячелетия…

Он вернулся к столу и сел в вертящееся кресло. Итак, Варяг. Пока его стоит оставить в покое — пусть события развиваются так, как развиваются. Но на тот случай, если он расправится с Коляном слишком быстро, думал Сапрыкин, и нам не удастся подготовить нужную кандидатуру из воров, — тогда придется организовать Владиславу Геннадьевичу еще какой-нибудь неприятный

сюрприз. Но об этом следует подумать попозже…

Сейчас ему предстояло обдумать линию поведения с незадачливым министром юстиции, запечатленным на двухчасовой видеокассете в очень сомнительной компании…

ГЛАВА 18

Варягу порой казалось, будто он попал в водоворот — работа лавиной захлестнула его, не давая вздохнуть свободно ни минуты. Но это сейчас ему было необходимо: работа позволяла заглушить боль утраты, отвлечь от тяжелых раздумий о гибели жены и сына. Он все реже выбирался на дачу к Лизе, из-за чего его постоянно грызла совесть. Разумеется, он продолжал нежно любить Лизу и постоянно хотел ее видеть, но дочка оставалась где-то в стороне, а работа всегда требовала его постоянного присутствия. Разве мог Варяг, к примеру, хоть на день затянуть создание собственного научно-технического сектора в системе «Госснабвооружения»? Мощно развивавшийся в последнее время концерн уже не мог пассивно принимать все те изделия, которые ему предлагали партнеры. Укрепленный по инициативе Варяга отдел изучения спроса (Варяг не любил слова «маркетинг» и прочих корявых новомодных словечек) постоянно готовил аналитические записки, в которых описывалась ситуация на мировом рынке вооружений, указывалось, на какие свойства продукции потребители обращают особое внимание сейчас и что будет преимущественно цениться в скором времени. На основании подобных материалов технический отдел разрабатывал примерные требования к будущим изделиям. Дальнейшей разработкой ранее занимались научно-технические учреждения промышленности. Однако руководство «Госснабвооружения» совершенно не устраивала их деятельность: отсутствовало взаимодействие между институтами, между институтами и опытными заводами, то и дело срывались сроки, материально-техническая база учреждений-разработчиков успела устареть… Трудности и недостатки, унаследованные от советской эпохи, стали нарастать, как снежный ком, в дни разгула экономических реформ. Количество заказов неуклонно снижалось, а вместе с этим уменьшались и доходы учреждений. Институты и заводы под любыми предлогами пытались приватизировать, очень часто эти попытки увенчивались успехом, и тогда о выполнении заказа уже не было и речи. Материально-техническую базу не удавалось не то что модернизировать, но даже восстанавливать изношенное. Зарплату работникам не платили годами, лучшие специалисты разбегались, а без них не стоило надеяться на создание новых перспективных изделий.

Варяг начал методично вкладывать все большую долю прибыли концерна в создание новых и модернизацию старых научно-исследовательских институтов и опытных производств. Концерн сделался крупнейшим в стране покупателем приборов, инструментов, испытательных стендов, всевозможного научного оборудования. Недрогнувшей рукой Варяг обращал те деньги, которые не проходили ни по каким документам и были прежде специально предназначены для общака, на нужды научно-технического сектора «Госснабвооружения». Залезть в общак в таких размерах ему пришлось впервые, однако посягнув на эту воровскую святыню, страха он не испытывал. Он знал, что работает на будущее, что спасает деньги от бездарного проедания и потому правда за ним. Наградой же его трудам служили первые отчеты об испытаниях новой техники, первые сводки с результатами стрельб, первые чертежи и модели новых изделий. Все данные о разработке и испытаниях новых видов вооружения по требованию Варяга аккуратно направлялись в Министерство обороны, однако военные, сидевшие в последние годы на голодном финансовом пайке, вели себя весьма пассивно. Варяг понимал их: внедрение новых вооружений им было сейчас не по карману — удержать бы от развала то, что есть. Поэтому он предусматривал в своих финансовых планах изготовление опытных партий новых изделий для полевых испытаний, дальнейшей доводки и обучения специалистов работе на них. Те же изделия, которые шли на экспорт, было предусмотрено комплектовать таким образом, чтобы заложенные в них новые технические решения покупатель не мог изучить и использовать в своей военной промышленности.

А что касается претензий сходняка, то Варяг надеялся справиться с этой проблемой. За последние месяцы претензии, и порой весьма серьезные, ему предъявляли на каждом сходняке, но в итоге его деятельность всегда получала одобрение. И немудрено: с тех пор как он стал держателем общака, доходы воровской кассы стремительно росли и никогда не были такими большими, как сейчас. Вряд ли воры станут резать курицу, которая несет золотые яйца. К тому же на крайний случай Варяг мог предъявить весьма неприятные контрпретензии многим столпам криминального мира. До поры до времени он не хотел этого делать, надеясь, что на сходняке эти люди будут молчать и тем самым помогут ему сохранить свободу рук. Так что проблема сохранения своего влияния в воровском сообществе Варяга не слишком волновала. Не особенно беспокоила Варяга и возможность того, что воры докопаются до его тайной политической деятельности и связанных с ней расходов: он был уверен, что сможет подать это как продвижение воровского сообщества в политическую власть. О своих подлинных побуждениях Варяг, разумеется, на сходняке распространяться не собирался, точно так же, как и представлять кому-либо хоть сколько-нибудь значительную информацию о своей работе в этой области. Помимо всего прочего речь шла о людях, которые доверились Варягу, согласились работать с ним, и потому Варяг не считал себя вправе засвечивать их перед кем- либо, а тем более перед такой решительной и предприимчивой публикой, как воры в законе. Варяг считал, что у воров и без того весьма обширное поле деятельности и с них достаточно выслушивать отчеты о щедром пополнении общей кассы, не влезая при этом в его дела.

Дела же в политической сфере продвигались своим чередом, разворачиваясь по стране все шире. Схема повсюду была примерно одинакова: предприятия — партнеры «Госснабвооружения» объединяли свои финансовые ресурсы и ресурсы своих партнеров. Затем на базе этих ресурсов возникали, во-первых, средства массовой информации — газеты, радиостанции, телеканалы, издательства, во-вторых, различные общественные движения, избирательные движения и даже партии. При всех этих общественных объединениях непременно создавались места для общения людей — клубы, лектории и просто помещения для регулярных встреч и собраний. Варяг контролировал распространение

всех ячеек новой гигантской политической сети, однако вряд ли кто-нибудь помимо него замечал, как эта сеть охватывает страну, поскольку Варяг и его единомышленники стремились неукоснительно соблюдать несколько правил. Во-первых, следовало сохранять в тайне источники финансирования новых СМИ и новых общественных движений и уж во всяком случае скрывать роль «Госснабвооружения» в этой финансовой подпитке. Во-вторых, новые политические образования, преследуя общие цели, не должны были в то же время говорить одним голосом. Не следовало показывать, что между ними имеется связь. Они могли даже полемизировать между собой, но при этом сохранять наивность к выступлению в случае необходимости единым фронтом. Наконец, в-третьих, все бойцы этой скрытой политической кампании не должны были догадываться о том, что они являются частью огромного единого воинства. Разумеется, в своем городе и даже в своем регионе тот или иной деятель неизбежно знал своих единомышленников, с которыми он действовал заодно. Усилия, предпринимаемые порознь, в политике к успеху не ведут. Однако общий масштаб вовлеченных в кампанию сил и средств Варяг считал необходимым сохранять в тайне даже от таких информированных и влиятельных людей, как капитаны промышленности Данилов и Лобанов, как лидеры новых, набирающих силу политических движений, как руководители новых СМИ. Стоило политическим силам, заинтересованным в ослаблении Российского государства, представить себе общую картину разворачивающегося исподволь политического наступления, как после первого шока они, несомненно, оказали бы отчаянное сопротивление. Это сопротивление наверняка стало бы достаточно эффективным, поскольку, как полагал Варяг, в России под контролем антигосударственных сил находятся крупнейшие средства массовой информации (к счастью, им уже мало кто верит), в значительной степени _ силовые ведомства (в центре и в особенности в некоторых регионах) и в преобладающей степени — главные финансовые потоки. Кредиты, бюджетные ассигнования, государственные заказы, налоговые льготы — мало современных российских предприятий могут выжить, лишившись всего этого. А есть ведь еще коммерческие банки, в которых могут пропасть деньги, предназначенные на оплату уже выполненных заказов и на зарплату работникам; есть комитеты госимущества и прочая чиновничья рать с ее неуемной деятельностью по приватизации; есть борцы с экономическими преступлениями, всегда готовые состряпать дело; есть, наконец, рэкет и бандиты. Про то, как могут испортить жизнь предприятию милиция и ФСБ, подключаемые по приказу сверху, не стоит и говорить. Весь этот пресс относительно цивилизованных мер воздействия может вышибить дух из любого предприятия, а значит, и финансовую опору из-под всех вновь возникших СМИ и политических организаций. Варяг не забывал и о том, что само «Госснабвооружение» — фирма формально государственная, а сам он формально является государственным служащим и, значит, в один прекрасный день может быть уволен. Правда, концерн с каждым месяцем приносил все большую прибыль; правда, росли суммы, которые перекочевывали в карманы лиц, туманно именуемых в прессе «окружением президента»; правда, служба полковника Чижевского неустанно и весьма успешно собирала компромат на этих лиц, однако все же нельзя было ни на миг терять бдительность. На карте стояло нечто гораздо большее, чем просто судьба отдельно взятого человека по имени Владислав Игнатов по прозвищу Варяг.

Зазвонил телефон на столе — тот, по которому можно было соединиться прямо с Варягом, минуя секретаршу. Варяг снял трубку.

— Владислав Геннадьевич? — услышал он голос в трубке. — Это Данилов из Екатеринбурга беспокоит. Хочу вам сообщить, что у нас все нормально, заказ ваш выполняется по графику. Временные трудности, о которых я вам давеча докладывал, удалось быстро преодолеть, так что не волнуйтесь…

Варяг в последнее время не говорил с Даниловым ни о каких временных трудностях и догадался, что осторожный директор просто темнит, потихоньку подбираясь к истинной причине своего звонка. Так и вышло.

— Извините, что не позвонил вам вчера в это же время, как обещал, — продолжал Данилов. — Оказалось, что у нас выборы проводят взамен выбывшего депутата — пришлось срочно ехать на избирательный участок, а там встретил знакомых, то да се… Получилось как бы выездное совещание, поэтому и задержался со звонком, а потом уж рабочий день кончился.

— Ну и как прошли выборы? — нарочито равнодушно спросил Варяг.

— Выборы-то? Да нормально, без осложнений, — благодушно ответил Данилов. — Главное было избирателей собрать, но явка в этот раз оказалась большая. Ну и выбрали хорошего человека.

Данилов помолчал и с мужицкой хитринкой в голосе повторил:

— Очень хорошего человека.

— Понял тебя, Федор Кузьмич, — тепло сказал Варяг, незаметно для самого себя перейдя на «ты». — У меня для тебя тоже есть кое-какие новости. Ты когда в Москву собираешься? Через неделю? Ну вот тогда и поговорим.

Варяг положил трубку и с улыбкой посмотрел на конструктора.

— Я тут еще посижу с бумагами, — сказал он, — а вам явно надо отдохнуть. Я распоряжусь — вас отвезут в гостиницу. И спасибо за отличные новости.

ЧАСТЬ III. ГЛАВА 19

— А почему из Ярославля? — недоуменно спросил Андрюха Спиридонов. — И почему до какого-то Краснокаменска?

— Не понимаешь, дубина? — ласково спросил Колян. — Тебе-то небось хочется подвалить в Домодедово, сесть на воздушный лайнер — и через четыре часа ты дома…

— Ну да, — подтвердил Андрюха.

— Ох, Аспирин, Аспирин, — вздохнул Колян, — тебе еще учиться и учиться нашей премудрости. В нашем деле без конспирации никак нельзя. Знаешь, сколько пацанов спалилось только на том, что хотелось им побыстрее и с комфортом до места добраться? Счету нет этим мудакам, которые ментам работу облетают. А я тебе больше скажу: мы и до Ярославля на перекладных поедем — по Ярославке на маршрутке, потом сядем на какой-нибудь станции на электричку, и уже до конечной… Ты подумай, дурья твоя башка: ну где нашему другу, Варягу этому, меня искать? По всей Москве, что ли? У него таких возможностей нет. Зато в аэропорты людишек направить ему ничего не стоит. А уж в аэропорту Таежного меня пасут наверняка. Они же знают: у меня в Таежном дела, мне надо свою власть в городе восстановить, наказать Федьку Угрюмого за измену… И вот представь: прилетаем мы в Таежный веселые и довольные, а там нас встречают, и вывозят в тайгу, «и никто не узнает, где могилка моя». На московских вокзалах нас вряд ли ждут, но все же шанс такой есть. Стоит ли рисковать и отъезжать с вокзала? А с поезда мы сойдем в Краснокаменске, не доезжая Таежного, и до дому на тачке доедем. Короче, лучше перестраховаться, чем погореть по-глупому из-за собственной лени. И я, Андрю- ха, тебя настоятельно прошу: когда ты думаешь над каким-нибудь делом, чтоб ход мысли у тебя был примерно такой же, как я тебе сейчас рассказал. Раз командуешь людьми, значит, должен все предусмотреть…