Я – Ворона
Шрифт:
Ян Хоу с недовольным видом загробастал еще одну статуэтку, вторую в этом году. Все победители произносят благодарственную речь. Говорят спасибо: судьям, фанатам, папе-маме, всем-всем-всем… Щегол на предложение ведущего «сказать пару слов» в сунутый под нос микрофон сообщил:
— Я — Ян Хоу. Всем хорошего вечера, — пожелал и был таков.
Очевидно, располагать к себе людей — это не про режиссера Яна.
Осталась самая важная и ценная номинация. Выдающаяся телевизионная драма. Вес этой премии перекрывает многие другие. Она как бы сочетает в себе работу
Конечно, с учетом «крена» в бреющем полете местных фей в сторону патриотизма, я не особо надеялась на победу.
— На Двадцатой церемонии вручения премии… Летающие Апсары… Первую премию получает… Дело о фарфоровой кукле! — ведущая делает долгие паузы и большие глаза (в меру возможностей). — Поздравляем!
— Хотя бы тут отыгрались, — бухтит себе под нос все еще недовольная матушка. — Но все равно — несправедливо.
— Я довольна, — говорю совершенно искренне. — Судьи высоко оценили историю.
А история — это во многом сценарий. В котором остов… скелет, скажем так (это всё Шуфэн и уроки естествознания) — от Ма. Так и быть — мир его косточкам. Что до иных органов — это уже не только главного сценариста заслуга. Кровь по венам этого сценария запускали мы с мамой. Сценарист Бай Я.
Ничего, что о нашем участии знает узкий круг лиц. Самое важное, что показала мне эта премия: мои истории способны затронуть сердца людей. Независимо от локаций, в которых они обитают, и от разрезов глаз.
Дальше объявляют вторые и третьи премии, затем премии за короткометражные сериалы. Этим тяжко соревноваться с «полновесными» К-Драмами в одной категории. Оперные сериалы — есть тут и такие, а я и не знала — тоже по отдельным «статьям».
— А теперь настал черед объявить особую премию, — хитро щурится ведущий, как котяра, что тайком слопал всю хозяйскую сметану, и не огреб за это тапком. — Специальный приз жюри.
— Как вы знаете, дорогие зрители и гости премии Летящие Апсары, — дарит улыбки всем подряд ведущая. — Каждый член жюри может предложить одну кандидатуру. Это может быть как драма — любого формата, так и персона. Если вклад в развитие китайской драмы столь велик, что заслуживает, по мнению члена жюри, отдельного выделения.
— В прошлый и позапрошлый год специальный приз жюри не вручался, — дополняет ведущий. — Значит, сегодня нас ждет что-то особенное!
— Или кто-то особенный, — сжимает кулачки в (слегка) наигранном предвкушении ведущая. — Вручит эту награду наш особый гость. Выдающийся деятель кино и телевидения, легендарный Лянь Дэшэн!
Мама замирает с пультом в руках. Она-то уже собиралась выключать телевизор. Время позднее, всё важное объявили… А тут — мой киношный папка выходит, солидный такой.
Мы переглядываемся — поочередно — всей семьей. Одна мысль на троих: «Неужели Мэйли?»
— Я уже знаю,
Нам показывают реакцию зала: люди искренне смеются. Хотя они высидели уже полтора часа в своих креслах. Драма на награждении драм — это хорошая шутка. Уместная.
— Можете дать хотя бы подсказку? — строит уморительную рожицу ведущая (молодец, кстати, хорошо лицом отрабатывает). — Маленькую?
— Если я дам вам маленькую подсказку, — киношный папка хитро улыбается и замолкает на миг.
А у меня сердце уходит куда-то вниз. И бьется так громко, что часть реплики Лянь Дэшэна заглушается громкостью пульсации сердечной мышцы.
Знаменитый актер, которого позвали ради вручения одной-единственной награды. Который — совпадение? — сыграл мастера-кукольника и «моего» отца. Дает «маленькую» подсказку…
— Это не драма, — продолжает играть в кошки-мышки с впечатлительной ведущей признанный мастер. — Достаточно драматично?
— Даже я не нахожу себе места от волнения, — как нарочно тянет время ведущий. — Мастер Лянь, просим, скажите же нам.
«И я, и я», — запело мое внутреннее «я. — 'И я того же мнения. Касательно волнения».
— Хорошо, — Лянь Дэшэн преображается в серьезного и торжественного вещателя. — Сегодня специальный приз жюри получит человек, чьи навыки, возможно, не идеальны. Однако талант и харизма этого человека поистине выдающиеся. Я счастлив и горд, что мне позволено назвать это имя сегодня со сцены. Ли Мэйли!
Я тихонько сползаю с коленей бати. Он замер с раскрытым ртом и, по-моему, не дышал еще с: «Хорошо». Как и мама.
— Да-а-а-а-а-а! — взрывается тройным победным воплем наша маленькая квартирка. — Мэйли!
Ай, да «папка»! Чистая победа добра. Снова.
Уснуть мне этой ночью удается далеко не сразу. Эмоции слишком ярки. Будто сотни праздничных фонариков вспыхнули разом за моей спиной. Залили мерцающим светом путь передо мной.
А когда все же засыпаю, фонарики переносятся со мною в мир грез. Они украшают и освещают темную улицу. Я (слегка подросшая версия Мэйли) иду по ней, почему-то одетая в ципао — это такое традиционное китайское платье, из более «поздних». Не такое старинное, как ханьфу.
В руках у меня — золотая статуэтка. Она тоже источает свет. И я с улыбкой шагаю вперед, совершенно ничего не боясь.
Мироздание, это намек? Я на верном пути?
…На следующий день мамочка будет извиняться перед соседями за учиненный шум. В извинениях будет звучать больше гордости, чем сожаления, но никто не осудит. Это свои заслуги тут выпячивать не принято. Гордиться достижениями детей — это другое. Здесь это все понимают.