Я возьму тебя на руки
Шрифт:
Не знаю, как там обстоят дела в подробностях — она мне так и не рассказала, насколько сильно парализована — одно я знаю точно: эта женщина не может управлять ногами. Она не может их произвольно сгибать, не может ступать. Не может напрягать свои мышцы. А чувствует она что-то или нет — вопрос остается открытым. Мне было реально интересно узнать эту правду. Лично притронуться к ее телу и увидеть реакцию.
— Все, — прозвучало в тишине.
И я открыл глаза.
— Все? Я могу повернуться?
— Да, — ответила Тома. — Только прошу
Я невольно затаил дыхание в преддверии чего-то необычного. Само собой, я взрослый мужик и видал в своей жизни всякое. Когда мать сильно болела и ей делали операцию, то я помогал всем, чем мог. Далеко не все сиделки могут быть человечными к твоим близким и родным. Так что если ноги Томы выглядят не так, как на обложках гламурных журналов…
— Ого, — вырвалось у меня при виде вполне симпатичных женских ножек, обнаженных до половины бедер. — А ты у нас…
— Я ведь просила не комментировать, — шикнула она в полумраке.
Но я все равно это сказал — как будто приручал дикую кошку. Одичалую. Раненую кошку. С очень красивыми от природы ногами. Длинными. Стройными. Может, слегка худощавыми. Чересчур уставшими от недостатка движений. Но в целом смотрелись они приятно. Даже очень.
— Я только хотел сказать… — подходил я ближе, выставив руку — как будто укротитель тигрицы. — Хотел сказать, что у тебя весьма недурно выглядят ноги. Они куда красивее, чем я представлял.
— Ты представлял мои голые ноги? — удивилась Тома, как будто я говорил какие-то ужасные вещи.
— Ну да, конечно. Да, — пожал я плечами, проговаривая очевидные факты. — Я сразу же представил твои ножки без одежды. И ножки, и в целом… Это вообще нормально — представлять девушку голой, когда ты видишь ее впервые.
— Господи, Руслан, — прикрыла она стыдливо глаза, — ты просто больной.
Она тихо посмеивалась, что говорило о шутливости последних слов. Но я говорил искренне. Я правда представлял ее обнаженной. Почему нет? Красивая, молодая женщина. Лежит на белоснежной кровати. А я любуюсь ее нежным телом.
— Я не шучу — вполне серьезно. У тебя красивые ножки. Говорю это безо всяких натяжек и лукавства. Так что не думай, что это вранье и лесть. Я просто говорю как есть. Чисто мужская оценка. Если ты не против такого, конечно.
Она облизала губы от смущения, но все же убрала от глаз козырек из ладони.
— Хорошо. Я сделаю вид, что верю тебе.
— Я говорю серьезно, — добавил я, становясь перед ней на колено, чтобы начать смазывать кожу лекарством.
— Окей, — кивнула Тамила, пытаясь мне довериться. — Хорошо. Я тебе верю. Восприму это в качестве комплимента… Спасибо.
Опустившись на оба колена, я оценил ее формы вблизи. Узкие стопы, тонкие голени, аккуратные коленки. Затем я начал скользить глазами по линиям бедер. И Тома натянула на них край футболки. Не хотела, чтобы я видел слишком много. Что ж, не будем так спешить и торопить события. Начнем массаж с пяток и подошв, помассируем
— Опиши мне, что ты чувствуешь.
Я принялся мазать стопу, слегка приподняв ее для удобства. Пахла она, как ни странно, просто чистой кожей. Это было приятным сюрпризом. Ничего противного или шокирующего я пока не заметил. Мне все нравилось. И то, какие ощущения при контакте с женским телом. И то, как она смотрит на мои движения. Томе было интересно. Немного пугающе, страшновато. Дико. Она от такого явно отвыкла. А вот я все делал уверенно, без опаски причинить ей боль. Потому что интуитивно понимал, как этого избежать и сделать ей приятно. Доставить настоящее удовольствие. Ведь не каждый день тебе массируют пальчики ног. Стоя перед тобой на коленях.
Впрочем, надо выяснить, чувствует ли она хоть что-то, кроме пустоты.
— Что ты имеешь в виду?
— Я говорю о твоих ощущениях.
— Где именно?
— Здесь, — опустил я глаза на бедра, плотно прикрытые тканью белой футболки. — Внизу.
— Ты имеешь в виду мои ноги?
— Да, — кивнул я, промазывая кремом кожу между хрупкими женскими пальцами. Сперва между большим и "указательным". Тут легко промазать, чтобы не было больно. Затем — дальше. Средний. Безымянный. Они уже более тонкие, совсем беззащитные. А на десерт — совсем уж крохотный мизинец. — Я имею в виду твои красивые стройные ножки. Что ты чувствуешь прямо сейчас — какие это чувства?
Тома боролась с водоворотом эмоций. То размыкала губы, чтобы что-то сказать. Сделать замечание, попросить не делать того или иного. Но все равно молчала. Хотела продолжения. То прикусывала губу и опускала ресницы — чтобы глубоко прочувствовать то, что происходит.
Ведь она это чувствует. Я вижу ведь по глазам. Она не полностью парализована. Чувствует, как я прикасаюсь к ее телу.
— Мои чувства — они… — затаила она дыхание, чтобы добавить с придыхом: — Странные.
Я взял еще крема и стал подниматься по ее ноге — как будто идти пальцами все выше и выше, лаская лодыжки. Смазывая мазью подъем стопы. Зрительно уже оценивал голень. Там будет еще интереснее для нас обоих.
— Странные?
— Да. Странные. Мне трудно описать словами.
— Но они ведь есть — эти чувства? Ты ведь чувствуешь мои касания, не так ли? — Тома молчала и не сводила глаз с того, как я массирую ее тело. Глажу ноги. Беру на себя полную ответственность. Не оставляю ей инициативы. Хотя мы договаривались, что первый раз будет под ее шефством. Может, она училась мне доверять? — Ты чувствуешь свое тело ниже пояса? Это ведь не пустота в плане нервных окончаний?
Тамила отвернула голову и ответила спустя какое-то время — смотря на нас в зеркало: