Я все еще князь. Книга XXI
Шрифт:
* * *
— Миша, у него перевес магии порядка! — сообщила Лора, как только мы услышали, что рядом не было Дункан.
— Я уже это понял, — приготовив Ерх, я подскочил к Есенину сбоку и попробовал выбить у него из рук меч. Но не получилось.
Саша, не глядя, заблокировал мой удар. Медленно повернув голову, он сперва удивился, а потом улыбнулся. И это мне совсем не понравилось.
— О! Я ждал тебя! Миша! Дорогой! Покажи, на что ты способен!
Удар, еще удар.
— Э, а ты ничего не забыл, малец? — прорычал Пушкин, и как только Есенин повернул голову на звук, ему тут же прилетел мощный удар в челюсть.
Удар получился что надо. Сашу откинуло на пару десятков метров.
— Пора красавица, очнись! — прорычал Пушкин. Он тоже перестал сдерживаться.
Вот так и стояли мы втроем. И у каждого волосы превратились в пылающие языки энергии.
— Время «Красного» протокола заканчивается! — сообщила Лора. — У тебя еще пять минут с учетом всех возможных плюшек!
— Понял.
— Миша, нам надо его ликвидировать, — произнес Пушкин. — Я смогу его сдержать. Твой меч, я знаю, ему это по силам.
— Есть другой вариант, — зачем-то ляпнул я.
Да, план был, но очень теоретический, и заключался он в том, что я пропущу через себя излишки магии порядка. Конечно, целовать Есенина я не собираюсь, а прогоню излишек через внутреннее хранилище. Благо оно бездонное.
— И? — не выдержал Пушкин.
— Просто сдержите его.
— У тебя одна попытка. Если провалишься, мы его ликвидируем. В таком состоянии мы не можем его упустить. Я пожертвую собой!
Пушкин был готов ко всему.
Разумеется, мы понимали, что отпустить Есенина отсюда — равносильно подписать приговор для человечества. Его уже ничто не остановит. Даже Дункан. Сейчас его полностью поглотила магия, противостоящая хаосу. Это был обоюдоострый нож, и одна часть затупилась.
Саша спокойно встал и, потрогав место ушиба, перевел взгляд на Пушкина.
— Ты думаешь, что мне этот удар нанес урон? Жалкий старик… Очень жалкий. Кажется, ты слишком долго живешь на этой земле, — произнес он. — Но, может, хоть перед смертью ты сможешь меня порадовать?
* * *
Александр Сергеевич Пушкин.
Что позволяет себе этот зарвавшийся щенок?!
Пушкин никогда не любил выскочек. Тех, кому силу дали на блюдечке с голубой каемочкой. Конечно, он помнил день, когда у Сережи родился сын. Тогда случилось что-то невероятное. Буквально, выигрыш в лотерею! Такого никогда раньше не случалось — родился тот, у кого две предрасположенности, противоположные друг другу. Хаос и порядок.
И Пушкин следил за успехами этого молодого гения. На протяжении всей жизни ему все давалось легко. Никогда он не прикладывал усилий,
Лучшие девушки? Пожалуйста. Богатые родители? Естественно. Красивая внешность? Его лицо мелькает на всех обложках модных журналов, как эталон красоты.
Гений, одним словом.
Вот только Александр знал одну незыблемую истину. Нет никого сильнее Пушкина. Любого гения, может победить другой гений. Надо просто трудиться! Больше работать! Тренировки! Многочасовые, многодневные. Недели. Года. Был период, когда Пушкин жил в центре Дикой Зоны и питался только монстрами.
Не было никого, кто бы мог сказать, что Пушкин слабак. Всегда сильнее. Всегда быстрее и мощнее!
Был только один единственный человек, которого он считал сильнее себя. Но и того уже давно нет в живых. А тот, кто стоял сейчас перед ним и кидал пафосные речи, был простым зарвавшимся щенком. Малолеткой, который возомнил, что раз ему никто не давал по морде, то он мощнее всех.
— Ох, малец, как же ты далеко от звания сильнейшего, — вздохнул Пушкин, подняв голову к небу. Часы в кармане тихо завибрировали.
Как раз вовремя. Полдень.
* * *
С Пушкиным что-то произошло. Что-то неуловимое. Возможно, у меня в глазах уже рябит, но он как будто стал больше.
Есенин ухмыльнулся и исчез. Через мгновение он оказался вплотную к Александру Сергеевичу. Его кулак вспыхнул ярким огнем и впечатался в челюсть Пушкина.
— А как тебе это, старик? — оскалился Есенин.
— Это ты называешь удар? — даже не двинувшись с места, произнес он и зарядил Саше еще один мощный апперкот, от которого его откинуло в скалу. — Вот удар.
— Лора, все готово? — спросил я.
— Вполне! Но это риск…
— Кто не рискует, как говориться, — вздохнул я и посмотрел на Пушкина. — Александр Сергеевич. Я готов!
— А ты молодец! — ухмыльнулся Пушкин, окинув взглядом меня с ног до головы.
Он вытянул руку, и на ней появилось заклинание, которое он формировал. Вот только я думал, что оно предназначалось для Саши, но нет.
Пара движений кистью, и бесформенная полупрозрачная субстанция поплыла к бессознательному Захару и плавно его обволокло.
— Это на случай, если мне не удастся остановить Есенина, — загадочно произнес он. — А теперь пошли. Надо остановить этого психа. Моей силы хватит еще на пару атак.
Саша опять встал.
— Старик, ты начинаешь меня удивлять. Я не думал, что в тебе столько ярости! Отлично! — он маниакально улыбнулся.
Дальше было что-то странное. Расставив руки в стороны, он запрокинул голову и начал взлетать.
— Жалкие… Жалкие… Но я не злюсь. У меня даже ненависти к вам нет! Все, что я чувствую, это как мне приятен наш мир… Сколько еще интересного он сможет преподнести? — он начал делать пируэты в воздухе. — Запомните! В небе и на земле лишь я достойный!