Я все еще тебя (не)люблю
Шрифт:
— Скажешь хоть слово, я уйду.
А потом я делаю шаг через порог. Сама тянусь к его губам. Он быстро берет инициативу на себя. Как я лишаюсь одежды, как оказываюсь в спальне… Да какая разница! Не знаю, что так обостряло чувствительность. Алкоголь или понимание, что это не повторится, но я парила, таяла и падала в пропасть. Плавилась в его руках и целовала, словно от этого зависела моя жизнь. Старалась запомнить всё: каждую деталь, каждое мгновение, каждое прикосновение.
Как же хорошо, что я пошла в клуб. Если бы не алкоголь в моей крови, разве
Эгоистично, подло, безжалостно… Но я брала все, что он мне давал… И отдавала не меньше…
Кирилл не отпустил меня, он, как я и просила, молчал. Точнее, не так. Он говорил много, называл своей девочкой, любимой, самой нежной.
— Ксюша… — Кирилл приподнялся на локте и посмотрел мне в глаза.
— Молчи, — остановила его, не позволив задать вопрос.
И он замолчал, а потом я заснула, прижатая к груди Кирилла.
Я проснулась первой. Кирилл спал рядом, его рука лежала на моем животе. Я тихонько выползла из кровати. По дороге нашла свои вещи, быстро оделась и покинула квартиру, оставив свой комплект ключей на обувной полке.
Прощай. Мы больше не увидимся. Подумала я, выходя из подъезда.
Дома я объявила родителям, что подала документы на обмен студентами и получила подтверждение, что могу уехать учиться в Калифорнийский университет. Они были в шоке. Забросали вопросами. Пытались отговорить, но я была непреклонна.
— А как же Кирилл? — спросила мама.
— Мы расстались. И пожалуйста, если он будет меня искать сегодня или ближайшее время до моего отъезда, меня для него нет.
— Ты хорошо подумала?
— Да, мам. Хорошо.
К концу следующей недели меня вызвали в деканат и объявили о переводе. Григорий Петрович выполнил свою часть сделки. Осталось мне выполнить мою.
Я улетела сразу после Нового года.
Кирилл
Первое желание было напиться. Но я понимал, что это не поможет. Я гипнотизировал дверь кафе и молил ее вернуться.
Пошутила и хватит. Возвращайся, Бэмби. Но она не вернулась ни через десять минут, ни через полчаса.
Я расплатился и поехал к Ксюше. Дверь мне открыла Татьяна, она сказала, что Ксюша ещё не возвращалась. И где она может быть? Мои звонки оставались без ответа, точнее, противный голос сообщал, что абонент недоступен.
Я набрал отца.
— Да, — тон его был довольно радостный.
— Ты снова к ней ходил? Ты ей угрожал? Что ты ей сказал? — заорал я в трубку.
— Уймись, что за истерика, — фыркнул он. — Объясни толком, а не ори.
— Ксюша решила меня бросить. Это твоих рук дело?
— Это ее решение, — ответил и бросил трубку.
Сука! Ненавижу!
Верить в то, что наговорила Бэмби в кафе, я категорически отказался. Просто не хотел в это верить. Как прошла ночь и день пятницы… В агонии… Из меня словно вытащили стержень, оставили пустую оболочку. Мне не хотелось ни есть, ни пить, даже двигаться не
— Кирилл, привет, — я принял звонок от Марьяны.
— Чего тебе? — довольно грубо получилось, но мне было плевать.
— Ничего, — она словно растерялась. — Просто думала, увидимся. Мне придется задержаться до вторника. А впереди выходные.
— Я ничем не могу помочь.
— Что-то случилось?
— Случилось.
— Кирилл, хочешь, я приеду? Если нужна помощь или поддержка… Ты только скажи…
— Спасибо, не нужно.
Я отключил звонок. А потом и телефон. Она недоступна, а остальные меня не интересуют.
И снова взгляд в потолок. И перемотка воспоминаний. Все, что связано с ней, особенно последние месяцы. За окном давно темно. В ее окне так и не включался свет со вчерашнего вечера. Ее нет. Где она может быть?
Звонок в дверь. Не хочу никого видеть. Нет меня. Но звонок повторился. Кто-то держал кнопку и трель звонка не прекращалась. Пришлось встать.
За дверью стояла Ксюша. Хотя я сначала подумал, что это глюк. Она не дала возможности ни о чем спросить. Ну и ладно. Потом, все потом, потому что вот сейчас она здесь, в моих объятиях, и я могу целовать, ласкать, держать в руках самое желанное тело. А вопросы я задам потом.
Когда она уснула, я так боялся, что она сбежит, что просто лежал, прижимая ее к себе и вдыхал ее аромат, зарывшись носом в макушку.
— Люблю тебя, — шептал ей. — Люблю и не отпущу. Из квартиры не выпущу, пока не объяснишь, что это было. Зачем врала.
Но вымотанный за прошедшие сутки организм меня предал, и я отключился, когда за окном уже начинало светать. А проснулся я один.
Первый порыв был бежать к ней, а потом в прихожей я увидел ключи, те, что когда-то отдал ей. Она поставила точку. Попрощалась. Горько усмехнулся. И схватив ключи, швырнул их в стену.
Больше я ее не видел. Она исчезла. Из моей жизни, из соцсетей, словно и не было ее. Словно то был прекрасный мираж или сон. И вот он растаял, закончился.
Ксюшину маму я встретил только раз, караулил специально у подъезда, ведь дверь в квартиру мне никто не открывал.
— Кирилл, я ничего не знаю. И помочь не могу. Я не пойду против решения дочки. А она не хочет, чтобы ты знал, где она.
— С ней все хорошо?
— Да, всё хорошо, — женщина смотрела на меня с сочувствием.
— Ладно… Я рад…
Это был вечер воскресенья. Больше я не делал попытки с ней встретиться. У нее все хорошо. А я… Я как-нибудь привыкну к этой пустоте…
65 глава
Ксюша
Первый контраст, к которому невозможно быть готовой — это то, насколько здесь тепло по сравнению с родным городом. Улетала из зимы, а прилетела не в лето, конечно, но здесь очень тепло, как ранней весной. В Сан-Франциско все по-другому. Пусть мы с родителями и путешествовали по Европе, но здесь, на другом континенте, будто другой мир.