Я все исправлю
Шрифт:
Обнимаю девочку. Молчим. Я не знаю, что сказать в ответ на признание. Разве можно утешить ребенка в такой ситуации?
— Вообще-то твой папа ездит сюда не ко мне, — решаю сразу прояснить ситуацию, чтобы девочка не строила диких догадок. — У нас большой штат. И у папы здесь важная работа.
— Работа… — хмыкает в задумчивости. — А что ты делаешь для папы?
Я рада перевести внимание на другую тему.
— Сейчас расскажу, — с энтузиазмом начинаю я. — Я занимаюсь маркетингом, — спохватываюсь, что большинству
— Это что ли, как продавец в магазине? — без особого интереса уточняет Лиза.
— Не совсем. Я делаю так, чтобы ты о Луи узнала, пришла в магазин и купила его, — размышляю, смогла ли я передать суть собственного занятия. Поразмыслив, добавляю. — А потом написала о нем хороший пост.
— А если я не захочу писать пост? — противится Лиза.
— Ничего, можешь просто посоветовать Луи подружкам.
— А если у меня нет подружек? — продолжает вредничать.
— Не страшно. Главное, чтобы ты сама осталась довольна Луи.
— А если он мне не нравится? — не унимается девочка.
— Ты всегда можешь вернуть Луи, и мы без проблем его примем. А заодно учтем и постараемся устранить твои жалобы.
Лиза вздыхает:
— Нет, мои жалобы нельзя устранить. Что толку от вашего дурацкого Луи, если он не сделал маму и папу счастливыми.
Понимаю, что диалог ведет в никуда. Луи уже не спасти. Собеседница мрачнеет. Мне становится грустно.
— Да, Лизонька, к сожалению, Луи не всесилен. Он лишь помогает сделать жизнь лучше. — Мне становится до безумия жалко девочку. Такая маленькая и такая несчастная. — Прости.
— Я хочу только, чтобы мама и папа были вместе. Разве нельзя всё поправить? — с толикой надежды произносит она. — А вдруг папа уйдёт к другой и совсем меня бросит?
— Лиза, ты что такое говоришь! — в ужасе отзываюсь я. — Да ты знаешь, как твой папа тебя любит? Он только и говорит, что о тебе! Он так тобой гордится! — Распаляюсь я. Уж в чём-чём, а в любви Эрика к дочери я уверена на сто процентов. — Ты для него самое дорогое, что есть. Он никогда, никогда тебя не бросит! — Слова льются из уст искренне, я даже не успеваю подумать.
— Обещаешь? — смотрит на меня большими глазами. — Если папа бросит меня, я умру, — с горечью бросает девочка.
Только я собираюсь открыть рот, чтобы дать обещание. Но вовремя вспоминаю, что за свои слова надо нести ответственность. А как же я могу поручиться за Эрика, если, как оказалось, совершенно не знаю этого человека.
— Лизонька, — прижимаю девочку к себе крепко-крепко.
Видим вдалеке Эрика с пожилой женщиной.
— Пожалуйста, не говори папе, — взволнованно трепещет девочка.
— Мой рот на замке. — Успокаиваю Лизу.
Пара подходит ближе. По приветствию и хорошо поставленному голосу сразу опознаю в спутнице Эрика экскурсовода. Мужчина бросает на нас с Лизой озадаченный взгляд. Мне не по себе. Неужели развод Эрика случился по моей вине? Всё дело в моем длинном языке и обнаруженной
— Всё в порядке? — интересуется директор.
Лиза смущается.
— Да. — Стараюсь вести себя как ни в чем не бывало. — Мы говорили о маркетинге.
Эрик недоверчиво смотрит, подходит ближе, обнимает Лизу и целует в макушку, берёт за ручку. Все вместе направляемся ко дворцу.
Даже самые противоречивые новости о разводе начальника отходят на второй план, когда мы проходим по парадным залам Золотой анфилады — все комнаты выстроены в линию и одна плавно перетекает в другую, стены и дверные проемы обрамляют позолоченные украшения. Размах так размах! Экскурсовод просвещает нас, что длина анфилады Екатерининского дворца составляет аж триста метров. Да, Растрелли не скромничал, царским особам было где развернуться.
Проходим поражающий воображение Большой зал, в котором снимали десятки известных фильмов о царских временах. Именно здесь проводились торжественные приемы, балы и светские рауты. В детстве я обожала этот зал — олицетворение роскоши и богатства. Воображала себя Екатериной Второй: как выхожу в пышном парадном платье, а придворные ахают и бросают на меня восхищенные взоры.
Продвигаемся по Белой парадной столовой, предназначенной для царских “вечерних кушаний” в узком кругу приближённых, Картинному залу, от пола до потолка увешанному живописными полотнами, Арабесковому — одной из личных комнат Екатерины Второй.
Мое сердце яростно колотится. Сейчас, уже сейчас я увижу Янтарную комнату. Я ждала этого годы, нет, два десятилетия. И кажется, уже отчаялась. Сколько себя помню, комната из янтаря только и делала, что реставрировалась. Как я о ней мечтала, она снилась мне даже по ночам! Почему-то мне казалось, что это главная сокровищница мира, и даже просто побывав в ней, я приобщусь к небывалым богатствам.
Нерешительно вхожу и замираю на месте. Взору открываются огромные янтарные панно, картины из мозаики, зеркальные пилястры, окутанные золотым убранством. Теряю дар речи. Я заворожена и ощущаю себя Индианой Джонсом. Поворачиваю голову и ловлю на себе взгляд Эрика — наверное, я открыла рот от удивления, потому что он не отрывает от меня глаз и улыбается. Подходит и заговорщицки шепчет на ухо:
— Такая красивая.
— Очень, — искренне отзываюсь я.
Меня распирает от счастья, плыву на волнах блаженства. Я запомню это мгновение навсегда. Ко мне подбегает Лиза. Сжимаю ее в объятиях.
— Ты что, плачешь? — пугается девочка.
— Нет, что ты, — протираю глаза от влаги.
— Да это же просто комната! — удивляется юная нимфа.
— Это не просто комната, — раскрываю душу я. — Это детская мечта.
Я наконец-то поймала за хвост мечту, которая столько лет от меня ускользала.