Я все исправлю
Шрифт:
— Я этого не хотел. — Марк кажется искренним. Впрочем, какая теперь разница. Хотел — не хотел. Он здесь вообще не причем. Пожимаю плечами. — Тебе надо подъехать в понедельник в семнадцать часов в посольство США. С документами, которые подавала. Сможешь?
— Что? — смотрю на Марка в недоумении.
— Твой вопрос с визой улажен.
По спине пробегает холодок. Что он только что сказал? Мой вопрос улажен? Но ведь это невозможно. В оцепенении смотрю на мужчину. Замираю, словно неподвижная статуя. Марк слегка улыбается, видя мою растерянность.
— Как улажен? Но ведь мне сказали, что это невозможно.
—
— Боюсь, мы были не в тех отношениях, — ошарашенно признаюсь я.
— Понимаю. И сожалею.
— Марк… Мне что, действительно дадут визу? На сто процентов?
— На сто.
Закрываю глаза. Сейчас я не в состоянии мыслить здраво. В голове прокручивается миллион мыслей.
— А Эрик знает?
— Я ему не говорил. Твой вопрос решился только сегодня. — Марк откручивает крышку и делает глоток из бутылки. — Ты сама должна решить, как теперь поступить. Я лишь устранил препятствие.
— Марк, я не знаю, что сказать.
— Спасибо сойдет.
— Спасибо, Марк. Огромное спасибо.
— Удачи на выступлении.
Марк протягивает руку для рукопожатия. Не сразу понимаю, чего он хочет. С трудом поднимаю онемевшую ладонь и, видимо, делаю то, что нужно.
Мужчина направляется к двери, на миг замирает, будто хочет сказать что-то еще, но потом передумывает. Одаривает меня улыбкой, демонстрируя белоснежные зубы, и прикрывает дверь.
Смотрю вслед ушедшему Марку, не понимая смеяться мне или плакать. Что всё это значит? Если я получу визу, у меня появится шанс всё исправить? Что мне делать? Как объяснить Эрику произошедшее? Как забрать назад слова “Я тебя не люблю”? Не слишком ли поздно для всего этого?
Моя голова сейчас взорвется. Тру виски, пытаясь взять себя в руки. Встаю со стула и начинаю мерить шагами гримерку. Колени сводит нервная дрожь. Я испытываю на прочность недавний маникюр, терзая ногтями лаковое покрытие.
Предположим, я позвоню ему. И что скажу? Эрик, прости, я была дурой. Все мои слова от начала и до конца — одна нескончаемая, безобразная ложь. Я наврала, что не люблю тебя, потому что люблю слишком сильно. Я причинила тебе боль, поскольку побоялась омрачить твою жизнь куда большим страданием. Да, у меня свой шкаломер, оценивающий, какая утрата сильнее: рана от потери меня тянет на ноющую восьмерку, а Лизы — непоправимую десятку. Я была слишком самонадеянна и считала, что выхода нет. Оказалось, что есть. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? Сможем ли мы забыть о том, что я натворила? Сможешь ли ты поверить, что больше такого не повторится?
Меня мучают сомнения: вдруг я опоздала, вдруг он не даст мне еще один шанс, вдруг я ранила его слишком сильно.
Хожу из угла в угол, то и дело посматривая на настенные часы. Мне давно пора выкинуть из головы все посторонние мысли и сосредоточиться на выступлении. Но что поделать, если разговор с Эриком стал для меня важнее всего на свете.
Надо действовать незамедлительно. Даже если ничего уже не исправить, хуже
Вспоминаю, что Лиза присылала мне американский номер Эрика. Звонить на городской в наш технологичный век кажется каким-то безумием, но в моей голове свирепствует горячка. Ее нужно немедленно остудить. Надо поговорить с Эриком сейчас же, сию минуту. Возможно, он еще не уехал в офис.
Решительно набираю номер. Один гудок, второй, третий. Собираюсь положить трубку, как на звонок отвечают:
— Алло, — говорит по-английски незнакомая девушка.
Перехожу на английский:
— Доброе утро! Я хотела бы поговорить с Эриком.
— С Эриком? О, к сожалению, его сейчас нет дома. Он уехал, — барышня как будто расстраивается из-за несостоявшегося разговора. Голос становится еще милее и непосредственнее. — Давайте я передам ему, что вы звонили, когда он вернется. Вас как зовут?
Немного тушуюсь. Нет никакого желания представляться. Это не то, на что я рассчитывала.
— Спасибо, не утруждайте себя, — прощаюсь и кладу трубку.
Может это домработница? Или кто-то из обслуживающего персонала? О господи, ну кого я обманываю. Судя по голосу моя собеседница молода. Наверняка, еще и красива. Ее свободный тон говорит о том, что с Эриком девушка общается на короткой ноге. А раз в восемь утра она находится в его квартире и отвечает на звонки, значит, всё не так просто.
Несколько минут пребываю в оцепенении. Опять я накручиваю себя. Как тогда с Алиной. А вдруг всё не так, как кажется? А я снова возьму и сдамся. Неужели я так ничему и не научилась? Я должна бороться за своё счастье! Ведь наше с Эриком расставание — исключительно моя вина. Он терпеливо ждал, когда я прозрею, когда смогу довериться ему, а я была слишком слепа и самоуверенна. Я обязана сказать ему о своих чувствах, попросить прощения, а потом пусть решает сам, как поступить. Открываю мессенджер и включаю голосовую запись:
— Эрик, привет. Это Саша, — закатываю глаза от собственной глупости. Само собой это я. Кто же еще будет отправлять сообщение от моего контакта. — Эрик, у тебя есть минутка, чтобы выслушать меня? Мне надо кое-что тебе рассказать. Я наделала столько глупостей…
И я начинаю исповедь. Рассказываю обо всём, что тревожило меня эти месяцы — об отказе в визе, о тяжелых переживаниях, что Эрику придется выбирать между мной и Лизой, о болезненном решении о расставании, об ужасных словах, сказанных в парке. Говорю, как тяжело мне дались последние месяцы, что моя жизнь без него неполноценна. Рассказываю о решении уволиться, о том, как сильно разозлился на меня Марк. И как он потом мне помог. Объясняю, что больше ни на что не рассчитываю, лишь надеюсь, что Эрик сможет понять причину моих поступков.