Я все смогу сама
Шрифт:
– Наверное, будет. Только меня знаешь что расстроило? – Что?
– Что мама узнавала обо всем этом… И потом нам рассказывала. Такая спокойная. Мне даже показалось, что она его больше не любит.
– Я думаю, она имеет право сердиться на твоего отца. Вот посмотри – он уехал пять лет назад, оставил на нее отель, все заботы. Вас двоих. И ей пришлось работать буквально в три смены, чтобы все это поднять.
– Но он же завербовался денег заработать! Иначе нам бы спа вообще никогда не осилить… Ну или из кредитов не вылезали бы.
– Но с другой
– Ну, не знаю. Ты, конечно, прав… В чем-то.
– Вот и хорошо. Пусть я хотя бы в чем-то прав. Мама у тебя такая молодчина, труженица…
– А я? – Катя, похоже, даже слегка обиделась на эти слова.
– А ты маленький лентяй! До выпускных меньше месяца, до вступительных – полтора, а ты болтаешь и в девичьи обмороки падаешь… А ну-ка подберись, боец невидимого фронта!
Катя улыбнулась. Вот уже два года они с Олегом и Олеговыми приятелями шутя играли в эту игру – они были благородными лазутчиками во вражеском тылу, защищали и спасали слабых, отбивали и давали им если не вторую жизнь, то шанс прожить единственную как можно лучше.
– Виноват, шеф! Исправлюсь, шеф!
– Ну то-то! – Олег погладил Катю по голове и поспешил выйти из приемного покоя клиники.
Говоря по чести, сейчас ему больше всего хотелось поцеловать девушку и потом отвезти к себе домой. Пусть бы там училась… Хотя вряд ли он бы ее вот так просто выпустил из объятий в ближайшие пару лет…
Катя уткнулась в книгу. Но мысли ее были далеко – она думала о словах мамы, об отце, вернее о том, с каким лицом он уезжал (у девушки была отличная память, и довольное лицо папы, закрывающего за собой дверь, она помнила до сих пор). Думала Катя и о словах Олега. Наверное, он прав – вместе было бы все-таки проще маме с отцом… И им с Кирой куда лучше было бы…
«Но теперь уже что говорить… Папа неизвестно где, мама просто биоробот какой-то, а не молодая женщина. Кирка зубрит свою экономику и мечтает о живописи, а я учу биологию, а мама мечтает…»
И только сейчас Катя вдруг подумала о том, что мама-то и в самом деле далеко не старая – чуть-чуть за сорок. Что она привлекательна, с отличным чувством юмора, честная и трудолюбивая. И что все силы тратит на работу, и что помощи не то что ни от кого не ждет, даже не мечтает о ней.
«Вот я бессовестная, а?» Правда, угрызений совести хватило совсем ненадолго – учиться-то надо было еще очень и очень много. А еще попытаться убедить маму, ну хоть когда-нибудь. А сегодня еще ждать Олега из рейда…
И Катя была по-своему права (и уверена в этом, как сто упрямых ослов), и Катина мама, упрямая, пожалуй, не меньше дочери. И был стопроцентно прав Олег.
Интересно, сколько бы еще продолжалась эта странная шахматная партия, если бы не игроки, о которых ни Катя, ни Олег, ни Валя пока не подозревали…
8
Валя вошла в дом и с удовольствием сбросила туфли.
В доме было тихо. Вернее, в доме было привычно тихо: у девочек в комнате едва слышно бормотал компьютер, это Кира слушала лекции по экономике. На кухне горел свет и тоже слышались голоса – судя по всему, Катя взяла пример с сестры и готовилась к выпускным экзаменам. На звук Валиных шагов из ее спальни выглянул Васятка – кстати, Валентине всегда было интересно, как он туда попадает, ведь перед выходом из дома она плотно закрывает к себе дверь. Увидев, что пришла главная хозяйка, кот приветственно замяукал и постарался повести Валю на кухню – для чего ж еще в доме появляется она и младшие хозяйки, кроме как для «покормить несчастного котика», евшего последний раз никогда.
– Васенька, погоди минутку. Я хоть переоденусь…
– Мам, привет, – раздался из кухни голос Кати. – Не обращай на него внимания. Я его уже два раза кормила, половина тарелок еще полные.
– Привет, дочь… А сама хоть ела? – Валя была уже у себя и переговаривалась с дочерью, стоя перед зеркалом.
– Да, мы с Кирюхой ужинали. Вот, тебя дожидаемся…
– Ну чего вы так громко? – выглянула в коридор недовольная Кира. – Эта проклятая экономика и так ни фига в голову не лезет, а тут еще вы…
– Привет, солнышко, – Валя поцеловала недовольную дочь в щеку. – Прости, это я все остановится не могу, руковожу производством… кстати, экономика вовсе не проклятая, а всего лишь не очень простая наука…
– Ма-а-амочка, вот только не рассказывай про ваши эти безумные политэкономии, умоляю!
– Конечно, не буду… Уж раз триста рассказывала.
Валя устроилась на своем любимом кухонном стуле – высоком, с удобной спинкой, и взяла в руки стакан сока, который ей налила заботливая Катя.
– Ну, дочери мои милые, как ваш день прошел?
Это была уже даже не традиция, а настоящий ритуал. Каждый вечер три прекрасные дамы собирались за столом, чтобы поболтать, рассказать о чем-то важном… и просто побыть вместе. Именно в такой вечер долгих пять лет назад Валя сообщила дочерям о том, что их отец уезжает. Именно в такой вечер три года назад Кира пыталась убедить мать, что хочет стать дизайнером, а не международным экономистом. И именно три таких вечера понадобились Вале, чтобы убедить дочь в… неразумности такого занятия. Именно в такой вечер летом три года назад Катя первый раз заявила, что если куда и будет поступать, то исключительно на ветеринарию, причем сначала в училище.