Я все снесу

Дейли Джанет

У Стейси потеплело на душе от этого ворчания, да и лучи ослепительно яркого солнца ласково согревали ее; ей вдруг безумно захотелось раскинуть руки и объять эту великолепную, дикую, суровую землю, которая навсегда покорила ее сердце. Она подставила лицо легкому, напоенному нежными ароматами ветерку и сделала глубокий вдох.

— Как я люблю этот край! — воскликнула она и грустно вздохнула. — Я буду уезжать отсюда с тяжелым сердцем.

— А я-то думал, вам здесь не нравится, — проговорил Хэнк, пряча глаза, чтобы она не заметила в них озорного огонька.

— Я в жизни не видала ничего прекраснее! Даже тогда, когда эта земля кажется суровой

и пустынной, она все равно великолепна. Нет, Хэнк, «нравится» — слово неподходящее, я ее «люблю»!

— Хм. Если уж вам тут так приглянулось, зачем же уезжать? Почему бы вам не поселиться где-нибудь поблизости?

— Это будет уже не то, — ответила Стейси, слегка тряхнув своими каштановыми волосами.

— А что уж такого особенного в наших местах?

— Да все. И то, как солнце садится. И то, какого цвета горы, — с запинками объяснила Стейси.

— Солнце всюду садится одинаково, — буркнул Хэнк. Тут он взглянул в ее восторженное лицо и, уже не пытаясь скрыть озорного блеска в глазах, спросил: — А вот как насчет хозяина?

— Что вы имеете в виду? — Стейси натянулась как струна при упоминании о загадочном Корде Гаррисе.

— Не он ли всему причина?

— Конечно, нет! Он…

— Только из-за него-то вам и охота здесь остаться. — Хэнк широко улыбнулся, но, увидев, что Стейси собралась протестовать, торопливо заговорил дальше: — Хватит дурачить себя, дескать, вы здесь только потому, чтобы возместить ущерб, нанесенный вашей лошадью.

— Он меня не отпускает, — крикнула Стейси.

— Сами вы себя не отпускаете, — откликнулся Хэнк. — Взгляните правде в глаза, детка, единственное, что вас удерживает подле него, так это ваше сердце. Вы влюблены в него, я это давно понял.

— Нет, — едва слышно проговорила Стейси, переваривая это прямолинейное высказывание.

— По-моему, пора назвать вещи своими именами. Если у вас есть характер, признайтесь себе в этом.

Стейси стояла словно громом пораженная, глядя вслед удаляющейся фигуре. Влюблена в Корда Гарриса? Невозможно! Ведь более чванливого, грубого, отвратительного человека она в жизни не видела. Да она ненавидит его. Воспоминания вихрем проносились одно за другим — как часто начинало биться сердце, когда он входил в комнату, какую муку и боль причиняла ей его насмешливая улыбка, как она вся вспыхивала при его прикосновении. Стейси застонала, представив себе черные волосы и непослушный завиток, падавший на загорелый лоб, темные блестящие глаза, в которых горел такой огонь, что, казалось, он мог сжечь ее заживо, скулы словно из-под резца, чуть тронутые щетиной, рот, который так грубо, так безжалостно причинил ей боль поцелуем, а ведь она жадно хотела и ждала его губ.

Жеребец нетерпеливо повернулся и заржал, глядя на тоненькую девушку с веснушками. Она молча повела его в загон, несколько раз споткнувшись по дороге, — она не могла думать ни о чем другом, кроме лица Корда, так отчетливо всплывшего в памяти. Она любит его! Та мука, которую она испытывала, находясь рядом с ним, была не чем иным, как стремлением любить, а его неприятие обращало это стремление в ненависть. Когда она разнуздывала гнедого в стойле, она поддалась нахлынувшим на нее чувствам. До какой же степени она была слепа, что не поняла этого раньше! Переполняемая восторгом, она помчалась к дому. На щеках играл румянец, глаза горели, лицо было озарено улыбкой — еще бы, ведь она сделала такое удивительное открытие. «Стейси Эдамс любит Корда Гарриса», — пело ее сердце. Она

хотела кричать об этом всему миру. Тяжело дыша, она резко распахнула тяжелую дубовую дверь и влетела в тихий холл.

Туг она замерла на месте, потому что в холле было пусто. Его не было. Он уехал с Лидией еще днем, после ссоры со Стейси. Ее охватило чувство одиночества. Как она могла забыть о Лидии, о женщине с волосами цвета воронова крыла и фарфоровой кожей? Эта красавица брюнетка разводилась с мужем и вернулась к Корду, вернулась, чтобы ответить взаимностью на его любовь, которую когда-то он принес к ее ногам. Корду была дорога она, а не Стейси. Только что сделанное открытие — ее любовь к нему — привело ее в такое волнение, что Стейси забыла нечто чрезвычайно важное — Корд презирал ее, презирал все, что она собою олицетворяла!

«Возьми себя в руки, Стейси Эдамс, — приказала она себе, наморщив нос, покрытый золотистыми веснушками, она не желала поддаваться чувству жалости к себе, которое уже готово было ею завладеть. — Твой отец воспитал тебя сильной. Корд считает тебя легкомысленной девчонкой, которая озабочена исключительно собственным» я «. Значит, пока не поздно, надо доказать ему, что он ошибается. По крайней мере ты можешь за него побороться. И пусть эта черноволосая ведьма получит полное удовольствие за свои деньги!»

Преисполнившись мрачной решимости, Стейси прогнала прочь уныние. Всему свой черед — для начала надо привести себя в порядок после прогулки, а потом нарядиться к ужину. Сегодня вечером она наденет трикотажное платье с вырезом во всю спину и с оригинальной аппликацией бирюзового и изумрудного цветов. Она прихватила его с собой на всякий случай, из прихоти, но сейчас она им воспользуется.

Карие глаза Стейси горели боевым огнем, когда она, скинув одежду, встала под острые струйки душа. «Корд», — произнесла она ласково. В этом имени чувствовалась мужественность, слышался звук кнута, с силой рассекающего воздух над головой. Суровая техасская земля взрастила мужчину под стать себе, мужчину-завоевателя. При воспоминании о его крупных ладонях, стальных объятиях и могучих плечах Стейси затрепетала от страстного желания. О, если бы она могла заглянуть в его темные глаза и прочесть в них ответное желание и любовь, каким совершенным стал бы для нее мир.

Когда Стейси вышла из душа, она опять была под властью обаяния своего нового чувства.

Счастливо напевая, она вошла в спальню и начала одеваться с такой тщательностью, с которой никогда раньше этого не делала.

Закончив, она подошла к большому зеркалу на туалетном столике и критическим оком принялась разглядывать свое отражение. Яркоголубые и зеленые тона платья оттеняли нежнозолотистый загар рук и обесцвеченные солнцем прядки волос. И наконец, взглянув на шелковые туфельки, выглядывавшие из-под подола, она одобрительно подмигнула своему отражению и вышла из комнаты.

Царственной походкой, скрывавшей сердечный трепет, Стейси спустилась вниз по лестнице. Толстуха мексиканка накрывала в столовой на стол. Стейси слегка сникла, когда увидела только один прибор. Она чуть было не спросила Марию, когда должен вернуться Корд, но та могла сказать, что он вернется поздно, и самолюбие Стейси было бы больно уязвлено. Ведь она получала именно такой ответ на свои расспросы по вечерам, однако сегодня она была не в силах это вынести.

— Сеньорита прелестно выглядит, — прожурчала Мария, как всегда улыбаясь во весь рот. — Не иначе как у вас свидание с Джимом, а?