Я выбираю любовь
Шрифт:
Патрик приказал себе смотреть поверх ее головы, она прошла вдоль шеренги, вглядываясь в каждого. Сердце Патрика начало биться более сильно, когда девушка подошла ближе, затем встала напротив него, и он посмотрел ей прямо в глаза.
Антония была мертвенно-бледной, ее золотые волосы были заколоты, темные очки на лице прятали глаза. Но он увидел следы того, что сделали с ней, и весь сжался от боли. На ее щеках, под глазами, вокруг полных бесцветных губ были страшные синяки, на шее поверх хлопчатобумажной
Все полицейские молча смотрели на Патрика. Она также смотрела на него. Затем она протянула заметно дрожащую руку, слегка коснулась его плеча и потом так быстро отвернулась, что чуть не упала. Женщина в полицейском мундире обняла и поддержала ее.
— Я не делал этого! — крикнул Патрик ей вслед, но его уже схватили и потащили назад в камеру.
Весь следующий день Патрик провел в заключении, подвергаясь беспрерывным допросам и ожидая результатов судебной экспертизы. Поздно вечером, когда он буквально падал от истощения, бригадира позвали к телефону.
Вернулся тот потрясенным. Он стоял напротив Патрика и, побледнев, пристально глядел на него, в то время как Патрик, также побледневший от ужаса, не отрывал глаз от полицейского.
— Что? — взорвался он. — Что теперь случилось?
Бригадир глубоко вздохнул и довольно напряженно сказал:
— Мистер Огилви, мой долг принести вам самые искренние извинения с моей стороны и со стороны нашего отделения карабинеров. Мы признаем вашу невиновность по этому делу, вы свободны.
Патрик был так утомлен, что сначала ничего не понял.
— О чем вы говорите?
— Вы свободны, мистер Огилви, — повторил бригадир. — Мужчина, напавший на мисс Кэбот, арестован в Сан-Ремо — он изнасиловал другую девушку прошлой ночью и был пойман. Во время допроса он признался, что пытался изнасиловать мисс Кэбот. При обыске его комнаты в отеле были найдены вещи, принадлежавшие мисс Кэбот: кольцо и кое-что из белья. Нет сомнения, он — тот самый человек.
Патрик застыл на месте.
— Он англичанин?
Бригадир кивнул.
— Он чрезвычайно похож на вас. Тот же цвет волос, те же фигура и рост. Должно быть, это и ввело в заблуждение мисс Кэбот.
Патрик не верил своим ушам. Значит, Антония описала его полиции, потому что обиделась на то, что он отказался танцевать с ней… О, это могло быть неосознанной реакцией, но Патрик не верил, что это было чистым совпадением.
— Мы будем счастливы отвезти вас на виллу прямо сейчас в нашей машине, — сказал бригадир.
Молодой человек покачал головой.
— Могу ли я покинуть Италию? Я предпочел бы вернуться немедленно в мой отель в Ницце, если вы не возражаете. Я не хочу возвращаться на виллу Холтнеров. Нельзя ли прислать мне оставленные там вещи? Не могли бы вы это устроить? Я не хочу видеть никого из тех людей снова.
Бригадир стремился загладить ошибку и сделал все, как он просил. Автомобиль той же ночью доставил его через границу к отелю в Ницце. Патрик оставался там еще несколько дней. Большей частью находясь один в комнате, лежа в постели, он переживал события последних дней и ночей.
Его так и не вызвали для свидетельских показаний. Позднее об этом случае Патрик прочитал в итальянских газетах и обнаружил, что арестованный мужчина был обвинен в целой серии изнасилований, совершенных на побережье тем летом. Имя Антонии Кэбот лишь упоминалось среди многих, и ее даже не вызвали как свидетеля.
Несколько дней спустя Рей приехала в Ниццу повидать Патрика. Она сначала позвонила и оставила сообщение, что приедет. Он ждал.
Они отправились побродить по узкому лабиринту улиц Старого города с его средневековыми домами и уличными рынками, штукатуркой, сыпавшейся со стен, геранью, поднимавшейся из горшков на балконах, и старыми потрескавшимися ставнями, они прошли по аллеям и крошечным, замощенным камнем скверам.
— Я не знаю, что сказать: это было ужасно. Должно быть, это был кошмар для тебя, — сказала Рей, искоса бросая на него неуверенные взгляды.
— Да, — с болью ответил Патрик.
— Они часами расспрашивали меня о тебе, — повторила Рей.
Он догадывался, откуда бригадир получил свою секретную информацию, кто дал им ключ к его психическому состоянию. Только один человек знал все о Лауре, о настроении Патрика.
Рей пристально посмотрела на его суровое лицо, и у нее невольно вырвалось:
— О, Патрик, извини. Мне так плохо из-за всего случившегося. Я никогда не думала, что ты это сделал, поскольку слишком хорошо тебя знаю! Но… но… они, казалось, были так уверены, сказали, что Антония опознала тебя и что ты в таком странном настроении. Я не знала, что и думать.
Он остановился, глубоко засунув руки в карманы голубого льняного пиджака, который надел поверх футболки, и задумчиво смотрел на узкие улочки старой Ниццы, расстилавшиеся перед ним.
— Что ты хочешь услышать, Рей? Простил ли я тебя за то, что ты поверила, будто я мог попытаться изнасиловать молодую девушку?
— Я не поверила этому, Патрик!
Он повернулся и гневно посмотрел на нее.
— Ты поверила, Рей! Я видел твое лицо, когда тебя увозили с виллы. Та девушка опознала меня, бог знает почему. Ты поверила ей, хотя знаешь меня достаточно долго, и полиции дала признания, в которых они нуждались, чтобы убедиться, что у меня был мотив преступления. Если бы мне чертовски не повезло, меня бы, вероятно, сейчас осудили. Так что, если надеешься, что я простил тебя, ты сильно ошибаешься.