Я выбираю свободу!
Шрифт:
Бельфенор Намиаль Маальт-эль из корней Серебряного Дуба
Смешно, но процесс уборки неожиданно оказался увлекательным. Кому скажи -- не поверят, однако было в этом что-то... успокаивающее, медитативное. Было приятно наблюдать, как бездымное белое пламя облизывает стены, смахивая с них пыль, обращая в прах истлевшие от времени занавески, обломки мебели и обрывки ветоши совсем уж непонятного происхождения. Во всём этом было что-то... правильное.
Ну и, конечно, было очень приятно представить на мгновение, что в этом пламени сгорает не только мусор, но и добрая половина мира. Начиная с этого облезлого вспаханного войной города -- и заканчивая тем, по чьей
Впрочем, всё это -- пустые мечты. У меня есть долг и присяга, и я исполню их до конца. А потом... По поводу этого "потом" было несколько интересных мыслей, но для них ещё не пришло время.
Порывами ветра -- эта стихия после огня давалась мне легче прочих, - я вымел пепел наружу, и серебристо-белая позёмка зазмеилась по ступеням, на несколько мгновений превратив позднюю весну в позднюю осень. Поборов желание выгнать всё это на улицу, я заставил горсти праха осесть под деревьями. Говорят, это неплохое удобрение, так зачем зря пропадать добру.
Осмотревшись в доме после уборки, я со смешанным чувством удовлетворения, брезгливости и злорадства отметил, что целой мебели в здании осталось немного, а за то, что осталось, нужно было благодарить тёмных сородичей. Явно их руками с их нездоровой гномьей любовью к камню и металлу были сделаны эти столы, стулья, статуи и зеркала в тяжёлых кованых рамах. Всё остальное -- мягкая мебель, шкафы, - если и существовали, то давно пришли в негодность и сгорели в белом пламени. Удовлетворение было вызвано качественно проделанной работой, брезгливость -- пониманием, что раньше здесь жили тёмные, и дух их присутствия, кажется, всё ещё висел в воздухе. А вот причиной злорадства, скрасившего мне жизнь, стала очередная мысль о нашем драгоценном и вечном Владыке, которому тоже придётся ютиться в подобных условиях и спать на полу. Я-то к походной жизни привычный, а вот его изнеженная задница на холодных металлических решётках сидений стульев быстро запросит пощады. Как говорится, когда нечему радоваться, найди приятное в мелочах.
Придя вскоре к выводу, что моими силами в этом месте изменить что-то ещё невозможно, я вышел на улицу. Каменные стены дома давили, а здесь можно было прикрыть глаза, прислушаться к шелесту листвы и на мгновение забыть, что вокруг -- этот проклятый город, сломавший зубы Владыке и нам всем заодно. Чем я, собственно, и занялся, присев на землю под ближайшим деревом и прислонившись спиной к шершавой морщинистой коре.
Общеизвестно, что родина эльфов -- лес. Боги создали нас из живых древесных стволов, гномов -- из корней гор, орков -- из песка и степных трав, людей -- из грязи. Поэтому последние два вида так недолговечны, гномы -- как камни -- живут долго, но со временем рассыпаются, а мы вечны -- покуда в этом мире существует жизнь. Мы были созданы для этого мира -- а он для нас, все прочие виды же лежат на другой чаше весов воплощением мёртвой материи.
Так было прежде. Потом появились тёмные, которые ушли высоко в горы -- туда, куда боялись подниматься подгорные карлики. Но это было по-своему правильно: они унесли туда жизнь, согрели высокогорные долины и превратили их в причудливые мозаики из живых цветов и мёртвых камней.
А потом появились дикие. Сложно сказать, в какой момент и когда; любой самый грандиозный обвал начинается с единственного сорвавшегося камня, и под грудой сошедшей земли уже невозможно понять, откуда взялся тот, первый, и где он погребён. Не так страшно в них было наплевательское отношение к традициям -- в конце концов, традиции -- это просто вековые привычки древних существ. Они отказались от своих корней, предали саму эльфийскую природу, вот что было страшно. Подобно детям камней и пыли забивались в каменные коробки, и лес... скорбел. Лесу было больно, как больно матери, забытой собственными детьми, а вместе
Я так и задремал, сидя под старым деревом -- ничем иным объяснить подобные мрачно-философские мысли не получалось. Кажется, это вообще были мысли того самого дерева, а я просто услышал его размышления о вечном, которым вторил убаюкивающий печальный шёпот листьев над головой. Но открыл глаза с одним-единственным отчётливым стремлением: я хочу домой, и пусть горят огнём все интриги, амбиции и прочие глупости. В самый дальний и глухой угол родовых земель, на границу с Древним Лесом -- чёрной жуткой чащей, жестоко расправлявшейся с незваными гостями. Там не действовала никакая магия, смерть за попытку развести огонь приходила особенно мучительной, но... вблизи этих многовековых исполинов с окаменевшими стволами я чувствовал себя особенно живым, почти ребёнком.
Поднявшись на ноги, я решительно отогнал неуместные пораженческие мысли и направился в сторону портальной площади, на ходу простенькими чарами приводя в порядок одежду. Тренированный разум не проспал нужный момент, и я как раз успевал к назначенному часу прибытия основной делегации.
На площади уже собралась толпа. Не слишком плотная, но было очевидно, что все эти существа оказались здесь не случайно. Инородцев было меньше, чем я ожидал: то ли решили не высовываться, а то ли я ошибался относительно основного населения города. Признаться, прежде здесь бывать мне не доводилось. Да и прочие города диких в силу специфики собственного магического дара я наблюдал обычно без жителей и догорающими.
Официальная встречающая делегация тоже нашлась здесь. В лицо я кроме Валлендора никого не знал, но подобное положение вещей меня не волновало: для того, чтобы сориентироваться в пространстве, достаточно было найти взглядом этого отверженного потомка когда-то великого рода. Фигура была примечательная, ошибиться было сложно.
Мне никогда не доводилось встречать существо с более обманчивой наружностью, чем у этого эльфа. Да и Владыка в своё время тоже накололся, приняв её за чистую монету. Валлендор, несмотря на громкое имя, был очень невысоким и хрупким, сложением тянущим скорее на подростка, причём -- женского пола. Узкие плечи, тонкие руки, впалая грудная клетка. У него даже волосы были не белые, а золотистые, острый нос усыпали несерьёзные веснушки, а на миловидном почти детском лице горели любопытством и доверием ко всему окружающему миру чистые голубые глаза. Подозреваю, Владыка, назначая этого эльфа на должность наместника Приморского и всех прилегающих земель надеялся поразить две мишени: оказать милость отцу Валлендора, весьма почтенному и уважаемому эльфу, и заодно заполучить на ключевой позиции исполнительную безынициативную марионетку.
Мало кто в тот момент мог представить, что за личность на самом деле скрывается за такой несерьёзной наружностью. Шутка богов или проявление закона мирового равновесия? Он оказался отличным политиком -- умным, хитрым, изворотливым, жёстким, упрямым, принципиальным, решительным и волевым. Служить под началом такого командира было бы честью, но, увы, мы оказались по разные стороны линии фронта, а наш Владыка из указанных качеств обладал только первыми тремя. Может, потому мы и имеем то, что имеем.
Ровно в назначенный срок портальщик принимающей стороны подал условный сигнал, видимо, предупреждая охрану, и через пару мгновений пространство внутри арки вспучилось воздушной линзой, сфокусированной на точке, удалённой от этого города на многие километры.
Первой из портала показалась неизменная охрана -- десяток почти одинаковых гибких фигур в маскировочных костюмах. Я не без ехидства отметил скромность эскорта. Интересно, он действительно решил довериться местным, или те строго оговорили количество охранников? Как же он, бедный, должен трястись без привычного заслона.